Святослав Набуков - Записки старого дурака. Тетрадь шестая

Зигзаг судьбы. Я в Анапе! Прелестный уголок России, что я там делаю? В данный момент я брожу по пляжу. На мне нет шляпы. Погода хорошая. Солнце расщедрилось и поливает всех сюда пришедших золотыми лучами. Брожу по пляжу, выдыхаю углекислый газ, усваиваю морской кислород. Не я один наслаждаюсь причудливыми диковинками морского юга. Вот извольте. Вот идёт-бредёт сама собой газовое месторождения. Здоровается. Отвечаю самым любезным образом, без иронии и уважительно.

А это кто еще? Некто очень похожий на импульсивного итальянца сеньора Пердуччо. «Ого», – подумал я: «Как нас много!» Вдруг вижу расступились волны и на берег пустынный выходит в чешуе как жар горя, дядька Черномор…. Стойте! Простите, совсем заврался. Всё было не так. Я добрёл до конца пляжа, где из воды уже торчали камни. Луч солнца, выйдя из-за тучки чиркнул по одному из них….

Конечно, я не был высокомерен и груб как тупица Джо. Обеими руками приветливо послал Посейдону Нептуновичу привет. Я хотел было крикнуть «Слава Борею!», но удержался, перекрестился. «Лукавый меня мутит», пробормотал я и повернул глаза по пляжу. Вспомнилось, что в СССР у нас было два Вячеслава – Слава Метревели, футболист, и Слава Капеесес. Ну очень знаменитые! Сейчас вот опять появились на территории Российской империи пара Ньювячеславов – Слава Бандера и Слава Украиня. К ним добавился ещё и Слава Герояму. Кто такой этот Гера, Героям ума не приложу?

Читатель, ведаешь ли ты, откуда взялся Украиня? Кто он такой? Или Героян… Лукавый не разберёт…

В обратную сторону я возвращался по белой как снег полосе. Полоса хрустела под ногами, она была выстлана мелкими ракушками. Какой безлюдный пляж в Анапе! На ум пришли строчки из гимна города… буду лежать на пляжу и ждать мою крошку Жужу. Быстрее беги ты на пляж и рядом со мною ты ляж…». но моё легкомыслие и игривость ума газомётом. Шаги были быстрые, уверенные, твёрдые. Они были ещё далеко, но я не стал поворачивать своей головы-кочан… лень и нега, воздух дарованные Богом, не располагали к анализам в данный момент. Я искал свободы и покоя, любил повторять М.Ю. Лермонтов.

Тем временем меня догнали. Слышу: «Какой сегодня день!» В голове мелькнуло: «Ни минуты покоя!». Наконец мы пошли параллельно.

– Я вас стал видеть часто на пляже. Вы откуда приехали?

– Из Москвы.

Это было невозможно скрыть. Борода моя недвусмысленно намекала, что я мужского пола, а вот глядя на «чудо-юдо», вряд ли осмелился предположить что-то определенное. В нынешние времена сказать определённое ху из ху, не расспросив предварительно, трудновато. Как обратиться к человеку великий и могучий не затрудняется. Господа, товарищи…. Дело всё в том, что у слова «господа» нет единственного числа. Есть исключение, однако «Господь». У «господина» нет множественного числа. Господин – господины. Поэтому, когда мы обращаемся к женщинам и мужчинам, то говорим товарищ или господа. Обращение «дамы и господа!» – нелепо… Всегда хочется спросить в самолёте, не в багажном ли отделении транспортируют этих загадочных дам. Пора. Нельзя обращаться к друг другу как попало. Попало. Попробуйте, увидя Путина, обратиться к нему вот так: «Господь, Путин, рад вас видеть…»

Попытались бы вы обратиться к моей Ксантиппе с такими словами: «Дама Набукова, разрешите вас пригласить на танец кадриль». Так вот. У неё язык чуть короче метра. В ответ вы бы услышали такую фигуру речи, такой речевой крендебумбель, в котором «невежа» и «сукин сын» показались бы вам похвалой.

И поставьте Дзержинского на место. Он ведь жертва революции идиотов, кретинов. Верните народу Чудов монастырь…Пора взяться за ум.

Рядом идущий продолжал знакомство:

– Как, простите, к вам обращаться?

– Сэр

– Сэр?

– Да, сэр. Это однозначно. В этом обращении не просматривается женский пол, как в слове «товарищ».

– Значит, сэр.

– Сэр, товарищ

– Однако, вы колючий

– Сэр

– Да, конечно. Однако, сэр, вы колючий, сэр.

– Но вы-то хотели, назвав себя, узнать моё имя, не так ли, товарищ?

– Да. Простите, Иван Григорьевич Дорошенко.

– Вячеслав Набуков, честь имею. Заядлый пенсионер, заглядующий в будущее, забывшей прошлое. «И не жаль мне прошлого ничуть».

– Слава Набуков – Дорошенко слава!

Рассмеялись… Некоторое время хрустели не спеша молча, приближаясь к одной единственной лавочке около душа и ногомойки.

Больше половины этой лавочки занимал созданный по порыву божьему биоинтеллект. При нашем приближении этот организм встал и удалился, изображая небольшую выхлопную трубу…Достойный всякого уважения человек медленно удалялся в сторону лучезарного светила поближе к морской волне. Такая неспешность легко объяснялась наличием огромной массы. Каждому непредвзятому математику было ясно, что со скоростью световой волны он двигаться не смог бы.

– Эйнштейн здорово ошибся, угадал необъяснимым образом Дорошенко. E=m*C 2чушь собачья! – изрёк уже я во весь голос.

– Так оно и есть, бред сивой кобылы в лунную ночь. Ничто и никто, что имеет хотя бы минимальную массу сквозь ушное отверстие иглы не проскочит.

–Разве что верблюд, поддержал я. Куда смотрят физики? Не все же они мошенники.

– Это выше моего разумения.

– А что вы есть в вашем Настоящим? – поинтересовался, наконец, я.

– Учитель математики, с вашего позволения.

Тут вдруг он заторопился и распрощался.

– До встречи, пан Дорошенко.

Мы расстались, но как ни странно, не навсегда. Всему моему семейству взбрело в голову посетить Новороссийск. И вот мы там. Солнце, набережная, красивые памятники. Теряем деньги в забегаловках… По устаревшим сведениям, разведали мы о наличии барахолки. Таковой там не оказалось. В разгул благополучия и автомобилизма жизнь становится одно образнее. Но лавочки на набережной удержали свои позиции. Итак, подо мной фирменная лавочка, а надо мной луч солнца золотой. Молодое поколение вертится где-то около пушек. Не рейде красуется крейсер «Генерал Кутузов». Я нашёл, наконец-то «…свободу и покой».

– Сэр

Оборачиваюсь.

– Пан Дорошенко! Подозреваю, что вы такой же скиталец, как и я. «Что кинули в краю родном?»

– Одессу.

–«Увы, он счастия не ищет и не от счастия бежит». Чем вы насолили или я насолил Незалежной?

5-го мая я оказался недалеко от Дома Профсоюзов. Как раз около подростков, заполнявших бутылки коктейлем Гитлера-Чемберлена и подносивших изделие нацистам. Зрелище, я вам скажу, было ужасное и отвратительное. Рядом с подростками стоял горлопан и орал во всё нацистское горло: «Бандера наш герой!» У меня всё закипело внутри. Схватил бутылку и разбил её о кумпол нацика. Пришлось скрыться.