Скотт Адамс - Осколки Бога

– Может быть у сумасшедших все именно так и происходит, но у нормальных людей – нет .

– Клинические психологи доказали, что обычные люди изменяют воспоминания о прошлом, чтобы подогнать их под свое восприятие. Так работает любой мозг, причем в самых обыденных обстоятельствах.

– Я этого не знал.

– Теперь знаешь, – ответил он.

– Если бы ты был Богом, чего бы ты хотел?

– Не знаю. Я толком не знаю, чего я сам хочу, не говоря уж о Боге…

– Представь себе, что ты всемогущ. Ты можешь делать все что угодно, можешь создать все что угодно, можешь быть чем угодно. Как только ты решишь, что хочешь чего-то, оно тут же становится реальностью.

Я ждал, зная, что последует продолжение.

Он продолжил:

– Имеет ли смысл вообще думать, что Бог чего-то хочет? Бог не имел бы ни эмоций, ни страха, ни желаний, ни любопытства, ни голода. Все это изъяны человека, совсем не то, что можно найти во всемогущем существе. Что же тогда будет мотивировать Бога?

– Может быть, вызов? Интеллектуальный стимул создания различных вещей? – предположил я.

– Всемогущество означает, что ничто не является вызовом. И ни о каком интеллектуальном стимуле не может быть и речи, так как Бог знает все.

– Ужасно скучно, получается, быть Господом Богом. Но я догадываюсь, что вы скажете. Что скука – это удел человека.

– Все, что мотивирует живых существ, основывается либо на слабости, либо на изъяне. Голод мотивирует животных. Похоть мотивирует животных. Страх и боль мотивируют животных. Бог не имел бы ни одного из этих импульсов. Люди управляются своими животными страстями, плюс более возвышенно звучащими словами, такими как «самореализация», «творчество», «свобода» и «любовь». Но Бог не стал бы интересоваться всем этим, или, если бы заинтересовался, то уже имел бы все это в неограниченном количестве. Так что эти мотивы мы можем отбросить.

– Так что же мотивирует Бога? – спросил я. – Вы знаете ответ или просто дразните меня?

– Я могу представить себе только одну цель, достойную Бога – попытаться уничтожить самого себя.

– Вы полагаете, что Бог – самоубийца? – спросил я.

– Не совсем. Я просто считаю, что это для него единственный вызов.

– Мне кажется, Бог предпочел бы существовать, чем не существовать.

– Ты думаешь, как человек, а не как Бог. Ты боишься смерти, и поэтому предполагаешь, что Бог разделяет твои предпочтения. Но у Бога не было бы страхов. Существование было бы всего лишь делом выбора. И не было бы ни боли, ни чувства вины, ни раскаяния или чувства потери. Все это человеческие чувства. Бог мог бы просто выбрать прекратить существовать.

– Тут есть одна логическая загвоздка, согласно вашей манере рассуждать, – сказал я. – Если Бог знает будущее, то он уже знает, выберет ли он закончить свое существование, и если он знает, что сможет это сделать, значит, в этом не будет никакого вызова.

– Ты начинаешь мыслить яснее, – сказал он. – Да, Бог будет знать будущее своего собственного существования в нормальных условиях. Но будет ли его всемогущество включать в себя знание о том, что случится после того, как он потеряет свое всемогущество, или его знание о будущем прекратится в этой точке?

– Звучит как вопрос, который невозможно разрешить в принципе. Похоже, вы зашли в тупик, – сказал я.

– Возможно. Но смотри, Бог, знающий ответ на этот вопрос знает на самом деле все и имеет все. Ему нет никакой необходимости что-то делать или создавать. Для него не было бы цели. Но Бог, которого мучает один маленький, невыясненный вопрос – что случится, если я перестану существовать? – мог бы быть в достаточной степени мотивирован для того, чтобы найти ответ на этот вопрос, чтобы дополнить свои знания. И не имея страха или причины продолжать свое существование, он мог бы попытаться это сделать.

– Да, но могли бы мы узнать, какой путь он выбрал?

– А мы уже знаем. Тот факт, что мы существуем, доказывает, что Бог мотивирован что-то делать. И поскольку вызов самоуничтожения есть единственное, что может заинтересовать его, это объясняет, почему мы...

Я прервал его на середине фразы и резко поднялся из кресла. Казалось, импульс энергии пробежал по моему позвоночнику, сжал легкие, наэлектризовал кожу, поднял дыбом волосы. Я пододвинулся ближе к камину, не чувствуя его жара.

– Имеете ли вы в виду, то, что я думаю, вы имеете в виду?

В мою голову за один раз загрузили слишком много знаний. Она переполнилась, и мне нужно было срочно избавиться от излишков.

Старик посмотрел в никуда и произнес:

– Мы – осколки Бога.

– Вы хотите сказать, что Бог взорвал сам себя и мы – то, что от него осталось? – спросил я.

– Не совсем, – ответил он.

– Тогда что же?

– Осколки Бога делятся на две части. Во-первых, это мельчайшие элементы материи, во много раз меньше тех элементов, которые до сих пор смогли обнаружить ученые.

– Меньше, чем кварки? Я не знаю, правда, что такое кварки, но, по-моему, это одни из самых маленьких частиц.

– Все сделано из чего-то. И это что-то в свою очередь тоже сделано из чего-то. На протяжении следующей сотни лет, ученые будут все так же открывать новые и новые уровни строительных блоков материи, каждый меньше предыдущего. И на каждом уровне разница между типами материи будет становиться все меньше. На самом же нижнем уровне не останется вообще никаких различий. Материя однородна. То из чего она состоит и есть частицы Бога.

– А вторая часть? – спросил я.

– Вероятность.

– То есть, вы утверждаете, что Бог – всесильное существо с сознанием, охватывающим все сущее в прошлом, настоящем и будущем – состоит только из пыли и вероятности?

– На надо недооценивать это. Вероятность гораздо более мощная сила. Помнишь мой первый вопрос о монетке?

– Да. Вы спросили, почему монетка выпадает «орлом» в половине случаев.

– Вероятность – это всемогущество и вездесущность. Она влияет на каждую монетку в любое время в любом месте, мгновенно. Ее нельзя заэкранировать или изменить. Исход одного подбрасывания случаен, но по мере того, как количество попыток увеличивается, вероятность обретает все больший контроль над общим исходом. И вероятность не ограничивается монетками, игральными костями или игровыми автоматами. Вероятность – это направляющая сила всего во Вселенной, живого и неживого, близкого или далекого, большого или маленького, сейчас или в любое другое время.

– Осколки Бога... – Пробормотал я. Это была восхитительная идея, но слишком странная, чтобы охватить ее с первого взгляда. – Раньше вы говорили, что не верите в Бога. Теперь говорите, что верите. А на самом деле?

– Я отбрасываю твое слишком сложное определение Бога – то, которое наделяет его желаниями, потребностями и эмоциями человеческих существ, и в то же время – бесконечным могуществом. И я отбрасываю твое запутанное понятие о пространстве, как о чем-то неизменном, что человеческий мозг – по счастливой случайности – может охватить.