Николай Коровин - Детская редакция. Повесть

Оправданием для не сдачи нормативов по физ-ре могла быть только личная смерть студента или же война с Соединенными Штатами, хотя, в последнем случае, бегать и прыгать пришлось бы все равно. Был, правда, один способ избежать рабства у Светланы: записаться в альтернативную спортивную секцию. На журфаке это была секция самбо. Прочухав возможность спастись от кроссов и заплывов, Макс, ни секунды не раздумывая закатился в факультетский зал борьбы, да ещё прихватил с собой приятеля Сашку Холодного – такого же шланга и раздолбая. По росту и телосложению они были абсолютно одиковыми, похожие на круглые сдобные булочки со шкодливыми глазками. Тренер по самбо, Илья Иванович Белкин, человеком был душевным, спокойным и совершенно не злобивым. Он с удовольствием занимался со спортсменами разрядниками, готовил их к соревнованиям и грядущим победам на вузовских коврах. На остальных же ему было решительным образом наплевать. Блаженству Макса и Холодного не было предела. Два раза в неделю, в то время пока остальная студенческая братия корчилась в предсмертных муках на беговых дорожках и захлебывалась в бассейнах, они преспокойно перекатывались друг по другу два часа, а затем отправлялись пить пиво в сосисочную на Петровке. Но в один день в их бастион хитрожопости ударила молния. Дело в том, что я тоже ходил в зал борьбы, но не два раза в неделю, а каждый день. Два дня занимался самбо, поскольку был кандидатом в мастера спорта, а в остальные дни, пользуясь покровительством Ильи Ивановича, вел подпольную секцию каратэ, так как официально преподавание каратэ в СССР в 1987 году было запрещено. И вот однажды Илья Иванович вынужден был уехать в длительную командировку. Он попросил меня на пару недель заменить его на тренировках. Для Макса и Холодного наступили ужасные дни. После первых занятий они с трудом, на карачках, выползали из зала, подталкивая друг друга головами в зад. Потом, опять же по причине чрезвычайной хитрожопости они приспособились и стали договариваться во время борьбы, кто лежит сверху, а кто снизу, потом переворачивались, создавая видимость активности. Усыпив мою бдительность, два великих пехлевана вновь приобрели возможность травить друг другу анекдоты во время борьбы, но ненадолго. Однажды, увлеченно рассказывая студентам какой-то очередной миф о древних мастерах Востока, я, вдруг, заметил, что эти двое не слушают. – А кому не интересно, – обрушился я на них, – кому все по барабану, тот может катиться отсюда к чертовой матери. Я был абсолютно уверен, что после такой гневной тирады они в раз превратятся в одно большое ухо, одетое в куртку самбовку.

– Да, честное слово, можно? Вот спасибочки! – прошелестели Макс и Холодный и словно кегельные шары выкатились из зала. Через полчаса они уже пили пиво в сосисочной на Петровке, а я так и стоял посреди борцовского ковра с открытым ртом. И вот, спустя год, в 1988 году, когда я уже работал младшим редактором Главной редакции программ для детей и юношества Центрального телевидения на Шаболовке, как-то в один из светлых мартовских дней меня вызывал руководитель отдела Андрей Викторович Мельников:

– Слушай, старик, тут такое дело. У меня сынок на журфаке учится, ну распиздяй, конечно, но парень хороший. Возьми его с собой на съемку, пусть посмотрит на работу профессионала.

Никаким профессионалом я тогда конечно еще не был, но брошенное семя начальственной лести легло на благодатную почву и дало немедленные всходы.

– Да, о чем речь, – говорю, – конечно! Завтра и поедем! На следующий день, возле проходной на Шаболовке, меня поджидал небольшого росточка, кругленький молодой человек с застенчивой улыбкой и румянцем на пухлых щечках. Я поначалу даже и не признал его. Но едва взглянул в глумливые черные бусинки его глаз – так и обалдел. Это же тот самый раздолбай из секции самбо! Ну надо же! Прикатил! Я тебе устрою журналистскую практику – дня ты у меня не продержишься! С тех пор мы с Максом дружим уже более двадцати лет.

Надо сказать зарабатывали мы в то время неплохо. Младший редактор получал 80 рублей, старший – 150, ну а спецкор и вовсе 180, сумма для конца восьмидесятых прошлого века довольно приличная. Прибавить к этому 100—120 рэ гонорара за каждую передачу, так и вовсе получалось целое состояние. В восемьдесят восьмом, восемьдесят девятом на телевидении стали появляться первые видеоклипы, нашего, совкового производства. Для создателей молодежных программ наступили золотые времена. Ежедневно в редакцию приходили продюсеры всеразличных Стелл, Стрел, Каролин, Афродит, Магдолин и либо предлагали снять, либо вставить уже готовый клип в эфир программы. Расценки в Детской редакции были божеские. В Останкино, в Молодежке драли нещадно. У нас же поставить клипчик – стоило пятьсот целковых, произвести – тысячу. Однажды администратор Серега приволок в редакцию VHS кассету с каким-то видео. – Вот, – говорит, – мужик один передал, спрашивает нельзя ли прокрутить в «До 16 и старше» дочку его, певицу, стало быть, начинающую. Мы с Максом глянули – говно страшное. Вызываю Серегу, говорю: нет, это не может быть показано категорически и ни при каких условиях, потому, что это за гранью добра и зла, а мы себя, как известно, не на помойке нашли и нельзя же, в конце концов, все мерить одними деньгами. Ну и дальше в том же духе начинаю заводиться. Тут Серега шепчет: -Да погоди ты орать-то, вон её папаша в коридоре ждет, может поговорим?

– Да какого хрена! Буду я разговаривать с каким-то папашей, какой-то провинциальной коровы, возомнившей себя певицей.

– Да не кипятись ты, он не просто папаша, он секретарь ихнего райкома или обкома, хрен его знает, но мужик солидный.

– Ладно, – говорю, – зови, посмотрим!

Входит в нашу комнату мужик. Костюм дорогущий, рубашка белоснежная, галстук итальянский, ботинки лаковые. Садится напротив меня в кресло. Бряцает бриллиантовой запонкой о редакторский стол и говорит:

– Я, конечно, понимаю, что клип, так себе, далек от совершенства и дочура моя, ну, как бы, не Ванесса Паради, но день рождения у неё скоро, 16 лет исполняется, чего не сделаешь для любимой дочи. Так может, это, решим вопрос?

На этих словах секретарь райкома достает из кармана пиджака три плотных пачки, по тысяче рублей в каждой и эдак ненавязчиво продвигает их в мою сторону.

Я хмыкнул! Посмотрел по сторонам

– Товарищ, – говорю, – где ж вы раньше то были? А у нас в программе, как раз недобор 3 минуты! Мы тут с ног сбились, кого найти, что поставить! Передайте доче, пусть смотрит программу и подругам передаст, пусть завидуют!

Но, был один случай, когда мы с Максом обмишурились по-взрослому. Помнится, поддали накануне на квартире у Машки Кольцовой и поутру приехали в редакцию в довольно сумрачном расположении духа. Тут ловит нас в коридоре корифей детского музыкального вещания, режиссер Валерий Палыч Лукин.