Алена Гордеева - Как соблазнить некроманта

Воистину хорошее дело браком не назовут.

[Эванжелина]

Мне подумалось, что еще пару таких дней, и никаких денег мне будет уже не нужно – я убегу отсюда со всех ног, даже к Виржини не пойду за второй частью обещанной мне суммы. На небольшой дом хватит, дальше разберусь. В конце концов, пойду помогать в лавку – со счетом у меня неплохо. Здесь я возилась с цветами – составляла букеты, выходило, кстати, недурно. Мама еще ругалась с цветочницей, чтобы я сидела в соседней с магазином комнате – мастерской и не выходила из нее к покупателям. Подозреваю, боялась, чтобы мне не заморочил голову какой-нибудь господин, покупающий цветы обманутой жене или идущий на свидание к любовнице (положа руку на сердце, основными покупателями такие и были). Интересно, а какие цветы покупал Ник, когда ухаживал за Виржини?

«Черные орхидеи», – фыркнул мой внутренний голос. – «Похоронные цветы – самое то, чтобы подготовиться к семейной жизни с некромантом».

Интересно, в какой момент у них все пошло наперекосяк?

Пусть с обеих сторон это брак по расчету, но они же прожили несколько лет, значит, как-то договаривались. Неужели до развода спокойно договориться не могли?

Мне бы, наконец, уснуть, но день выдался настолько богатым на впечатление, что сон ко мне не шел.

Следовало признать, что по плану я пока терплю полное фиаско: Ник не испытывает ко мне симпатии, он вообще явно не слишком симпатизирует людям. Если залезу к нему в постель – думаю, с удовольствием воспользуется, но явно не станет переживать, если мы распрощаемся на следующий же день. Для развода нужно, чтобы он либо сам захотел жениться на мне (ха-ха, идея безнадежна изначально), либо оставить вариант громкого скандала, для которого нужно подождать кузину Виржини, дабы она нас застукала, а это несколько дней. Но отчего-то мне кажется, что наш с Виржини план слишком прост для Ника: кто ему мешает сделать что-то с той же кузиной, если развод в его планы не входит? Я не имею в виду что-то глобальное типа убить и превратить в того же лича, но разве мало некроманты знают заклинаний и снадобий? А этот еще и экспериментатор. Надо же, некромант, который создает лекарство… В голове не укладывается.

Интересно, почему они переехали сюда? Виржини обмолвилась, что им надоела суетливая столица, я тогда была поглощена мыслями о деньгах и не обратила внимание на эту явную несостыковку: если ей хотелось покоя, к чему так активно участвовать в светской жизни нашего города?

Мои мысли вновь вернулись к некроманту. Он всегда такой язвительный и холодный?

Нет, тут же ответила сама себе, вспомнив его тяжелый взгляд в купальне, горячие прикосновения губ на моей коже в саду и краснея. Той, которую он полюбит, должно быть очень повезет. Или он хорош только в том, чтобы притворяться? Интересно, каковы его губы на вкус? Болят ли шрамы, когда к ним прикасаются?

«Скоро ты в любом случае это узнаешь», – как-то отстраненно подумала я. За этот день, в течение которого каждый из нас явно узнал о другом больше, чем тот планировал показать, мысль о близости с некромантом перестала тревожить. Она стала какой-то обыденной, даже правильной что ли. Это само по себе должно было напугать, но пригревшейся в мягкой постели мне было просто-напросто лень сейчас бояться.

Я перевернулась на бок, плотнее закуталась в легко пахнущее чем-то цветочным пуховое одеяло и блаженно вздохнула. Дом определенно нравился мне все больше и больше, здесь было так уютно, будто я продумывала его для себя и прожила здесь много лет, просто не помню. Нужно бы все же привести его в порядок перед уходом.

С этими мыслями я наконец-то провалилась в сон.

[Хэрольд]

Хэрольд Грим знал, что он бесстыдно красив, неприлично беден и несправедливо быстро умрет. Этим утром он проснулся от знакомого чувства холода, проникающего в кровь и будто замораживающего его изнутри. Еще час он будет дрожать и дышать судорожными всхлипами, ощущая расползающийся по всему телу, вонзающийся острыми иглами во внутренности лед. Потом доползет до купальной бочки, швырнет внутрь аж три нагревательных кристалла и будет дрожать уже в ней. Затем отправится в «Веселого лесоруба», на последние деньги выпьет два стакана подогретого вина с пряностями, и лишь тогда начнет продумывает план действий.

Хэрольд торчал в этом городке уже вторую неделю и его уже начинало тошнить. Однако срываться куда-либо в момент, когда все уже почти готово, и у него появился шанс прожить-таки свою несправедливо укоротившуюся жизнь, было глупо. Виржини перед отъездом дала ему четкие инструкции, вот только следовать им он не собирался. Самой госпоже Дейл, с ее однообразными, успевшими надоесть до зубовного скрежета заверениями в любви и отчаянной жаждой свободы и денег, так легко читающейся в ее глазах, жить оставалось ненамного дольше, чем той девушке, Эванжелине, хоть она об этом и не догадывалась – Рольд не собирался рисковать своим вторым шансом.

Хэрольд вообще давно перестал жалеть кого бы то ни было: его ведь никто не пожалел, мигом из дома вышвырнули, как узнали о проклятии. А он, между прочим, старший сын, наследник рода… Был. Хэрольд невесело усмехнулся: о том, что право наследования добровольно передано им младшему брату знали только его семья и законник, готовивший документы. Больше всего Хэрольда тогда поразил даже не отец, быстро организовавший всю процедуру – в конце концов, он должен думать о благе всей семьи в целом, а мать, которая начала причитать о дочерях, не имеющих шансов удачно выйти замуж с проклятым братом. Рольд надеялся, что она попытается его спасти, начнет искать сильных магов, темных мастеров, наконец! Но его списали со счетов сразу, более того, наложили родовой запрет рассказывать об истинных обстоятельствах получения проклятия.

– Это позор для рода, – сказал тогда отец. – Ты должен был победить или умереть.

Осознав, что никто его спасать не собирается, скорее наоборот, ждут момента, когда можно будет упокоить его в семейном склепе и вздохнуть с облегчением, Хэрольд забрал из банка все оставшееся содержание на этот год, уехал, не попрощавшись, и стал искать способы избавления от проклятия самостоятельно. Даже нашел, хоть ритуал ему и не понравился. Но жить Хэрольду хотелось, так что он вполне мог пожертвовать несколькими не слишком ценными жизнями. То, что он встретил Виржини, иначе как счастливой случайностью и не назовешь. Кто бы еще додумался придумать такое? Но она, похоже, поначалу и впрямь втрескалась в него по уши. Еще бы – зеленые глаза, светлые волосы, правильные черты лица, золотистая, будто все время после легкого загара кожа, классически правильная фигура – широкие плечи, узкая талия, безбашенность (в последнее время больше отчаяние, но их бывает легко спутать) в глазах, ямочки на щеках, когда он улыбается, чувство юмора и заразительный смех – после хмурого Ника для Виржини Рольд был глотком свежего воздуха. Когда Рольд рассказал ей о проклятии, женщина начала искать способы помочь в разы усерднее, чем он сам. Да и денег, а с ними и возможностей, у нее было несоизмеримо больше. Узнав о муже-некроманте, Хэрольд с трудом подавил желание истерически рассмеяться – забавно, что он продолжает надеяться на лучшее даже сейчас, когда даже роман безопасно для жизни закрутить не может (что-то подсказывало им обоим, что обнаружив у себя ветвистые рога, Ник в восторг не придет). Но страха он не чувствовал – когда привыкаешь к мысли о своей скорой кончине, мало что может напугать. Зато ощущал некий азарт – а вдруг план Виржини удастся? В конце концов, чудеса случаются, просто иногда над их совершением нужно хорошенько потрудиться.