Светлана Рощина - Привет, офисный планктон!

– Советую тебе привезти из дома строгий костюм или хотя бы пиджак и хранить его на работе, потому что нам строго-настрого запретили фотографироваться в легкомысленных кофточках, – сообщила мне Юлька Решетникова.

– А точно всем нужно фотографироваться? – с тайной надеждой спросила я. – Ведь когда придёт фотограф, всегда можно сказать, что я ещё не вышла из декретного отпуска. Он же не будет проверять?

– Катя, это мероприятие обязательно для всех! Так что мой тебе дружеский совет: если не хочешь, чтобы тебя застали врасплох, принеси из дома костюм! – голосом, не допускающим возражений, ответила Решетникова. – Конечно, ты можешь каждый день приходить на работу в пиджаке, да только на улице сейчас тридцать градусов, и судя по прогнозам метеорологов, похолодания в ближайшее время не предвидится. Поэтому тебе решать.

И как бы мне не хотелось пропустить это ответственное мероприятие, пришлось привезти из дома официальный костюм, который я использовала исключительно для походов в суд, и повестить его на вешалку в шкафчик.

Возможно, кто-то любит, когда его фото публикуют в газетах или показывают по телевизору, но я не отношусь к их числу. Как по мне, то лучше спрятаться в глубокую нору и выглядывать оттуда лишь тогда, когда необходимо подышать воздухом и не более.

И хотя я – человек общительный, у меня много друзей, но я безумно не люблю светиться где бы то ни было. Когда я вижу камеру и толпу людей, то стараюсь незаметно промелькнуть мимо них. Ненавижу привлекать к себе излишнее внимание. И если бы у меня была хоть какая-то возможность избежать участия в фотосессии для альманаха, я бы непременно ею воспользовалась. Но боюсь, моё чрезмерное рвение спрятаться от этого мероприятия в каком-нибудь дальнем углу, наоборот, привлечёт ко мне ненужное внимание, вызвав подозрительность. Поэтому я смирилась и стала жить в ожидании этого дня, продолжая тайно надеяться на то, что какое-нибудь чудо избавит меня от этой участи.

И вот однажды ранним утром нам сообщили, что прибыл фотограф, и всем необходимо срочно привести в порядок свой внешний вид и спуститься в актовый зал для участия в фотосессии.

Выгнав Фёдора из кабинета и пригласив к себе Лену, мы втроём начали переодеваться и причёсываться. А когда через несколько минут мы вышли в коридор, то увидели наших коллег-мужчин, которые и без того всегда ходили на работу в костюмах, ещё более безукоризненно одетыми: в галстуках, в светлых рубашках, а также гладко выбритыми и аккуратно причёсанными.

Все вместе мы спустились вниз. Так уже вовсю шло фотографирование.

На сцене профессиональный фотограф по очереди делал снимки всех сотрудников Корпорации по отдельности и целыми отделами. Вскоре дошёл черёд и до юридического отдела.

Поднявшись на сцену, мы выстроились в ряд, словно на каком-нибудь митинге. Но фотограф дал нам указание встать кучнее, и поэтому девушкам пришлось пройти вперёд. И как бы мне не хотелось спрятаться за чужую спину, судьба снова кинула меня на амбразуру. Поэтому я сделала непроницаемое лицо, попытавшись спрятать все свои эмоции, и постаралась с достоинством пройти это испытание. Но как только фотограф махнул рукой, давая нам понять, что мы свободны, я тотчас побежала к выходу из актового зала, забыв про все правила приличия.

Не пользуясь лифтом, я поднялась на четвёртый этаж и открыла дверь нашего кабинета. И пока мои коллеги, не торопясь и делясь впечатлениями о проведённом мероприятии, возвращались на свои рабочие места, я уже успела переодеться.

– Какая ты шустрая! – не скрывая удивления, произнесла Юля Решетникова, когда зашла в кабинет и увидела меня снова в кофточке с короткими рукавами.

– Не люблю тянуть время, – ответила я, усаживаясь за компьютер.

– Катя, раз ты уже переоделась, может быть, наберёшь в чайник воды? – попросила Юлька.

– Без проблем, – ответила я, поднимаясь с места.

И пока я бегала за водой, к нам в кабинет зашла Лена Буроватых, чтобы переодеться. Увидев меня с чайником, она сказала:

– Девочки, вы не против, если я тоже с вами попью чай?

– Конечно, – сказала я. – Приноси кружку!

И когда вода в чайнике закипела, я заварила для всех чай, и мы стали ждать, пока он остынет. Но насладиться чаепитием нам не удалось. Из коридора доносился недовольный голос Миши Миронова, и мы решили приоткрыть дверь, чтобы узнать, в чём дело.

– Нам нужно перефотографироваться! – кричал Михаил, споря с кем-то.

– Михаил, всё в порядке! На снимках ничего не видно, – послышался в ответ спокойный голос Антона.

– Нет, видно! Я сейчас же пойду к начальнику и попрошу его, чтобы нас всех перефотографировали! – продолжал кричать Миронов.

Услышав это, моё сердце ёкнуло, и я подскочила с места, чтобы выйти в коридор.

Миронова там уже не было, а был лишь Антон Ершов, поэтому я подошла к нему.

– Скажи, пожалуйста, что тут произошло? Почему Миша орёт на всю Ивановскую? – обратилась я к коллеге.

– Да он, как всегда, раздувает из мухи слона, – ответил Антон, и по его лицу было видно, что идея Миши с перефотографированием ему тоже была не по душе. – Когда все ушли, Михаил подошёл к фотографу с флэшкой и попросил его перебросить наши фотоснимки. И после того как он на своём компьютере рассмотрел полученные кадры, то увидел, что у него, оказывается, были нечищеные ботинки. И теперь он их почистил и хочет сфотографироваться по новой.

– Да кто будет рассматривать его ботинки! – в сердцах воскликнула я. – Скорее всего, на общем кадре их вообще не будет видно!

– Я сказал ему тоже самое, – ответил Антон. – Но ты же знаешь Михаила! Если он на чём-то зациклился, то переубедить его в обратном просто невозможно. Надеюсь, Макарову это удастся, потому что сейчас Миронов пошёл к нему.

– Надеюсь, – с горечью ответила я и, вернувшись в свой кабинет, рассказала девчонкам, что произошло.

– А раньше он не мог заметить, что у него ботинки нечищеные? – недовольным тоном произнесла Юлька, когда я окончила своё повествование.

– Видимо, нет. Надеюсь, начальник не поддастся панике и не заставит нас всех перефотографироваться только потому, что Мише этого хочется.

Но стоило мне произнести эти слова, как раздался звонок местного телефона. И поскольку Юля была ближе всех к аппарату, она взяла трубку.

– Слушаю, – ответила она.

Мы с Леной наблюдали за Юлей и видели, что содержание телефонного разговора ей совершенно не нравилось.

– Но, Анатолий Юрьевич, кто будет смотреть на его ботинки? – начала спорить с начальником Юля, и мы поняли, что наши худшие опасения подтвердились. – Анатолий Юрьевич, мы уже переоделись! – снова услышали мы, надеясь, что Юльке удастся отстоять нашу точку зрения. – В конце концов, это же такая мелочь!