Роман Веселковский - Вегетарианец. Юмор. Ирония. Сатира. Сборник рассказов

Такая вот густая и обширная растительность произрастала на лице одного пожилого индивида. И даже с одеждой можно было никаких особых манипуляций не затевать – всё равно ниспадающая мохнатость физиономии магнитом притягивала жадный до всего интересного встречный взгляд.

Но повезло деду не только с бородищей холёной, но и со здоровьем, тьфу-тьфу, чтоб не сглазить! Но, всяко случиться может… И случилось… Тёпленько. Душненько. Живи да веселись – лету радуйся, ан нет! Заплохело что-то дедуле нашему на улице. Где-чего, так сразу и не скажешь: с сердечной мышцой, али со жратвенным трактом чего приключилось… А только защемило так, что свет меркнуть стал и сознание на дальний план отъехало. И перспектива дальнейшего жития-бытия фоном вдали отсвечивает. Телом, значит, бедолага Макар на лавку в горизонт завалился – не разбери-пойми: так отдыхает или ввиду нестойкой жизненно-возрастной позиции – тут и спец с налёту не разберет!

Повезло деду Макару. Вот, бывает так – что везёт людям! Повезло, что машина скорая с крестиком красным быстро подскочила. Бряк деда в корпус микроавтобуса – и ходу. Повыла та машина, повыла, по встречке поносилась, по проспектам – улочкам потряслась – попрыгала. Из другого, поди, и дух весь выйти бы мог от такого катания и водительской лихости, а наш дедуля – нет! Не из той категории оказался, которая на глазах обмякает и быстро стынет. Лежит себе, крепенький такой! Состояние стабильное: не горячеет, не холодеет. Пыхтит себе помаленьку и глаза закрыл – с виду будто человек спит всего лишь!

До больницы довезли, на другую коляску – бряк! Катали – катали по этажам – куда пристроить, значит, ищут… А что дел у всех – выше крыши, так это и так понятно! Таких «спящих» полгорода где ни попадя валяется: не знаешь – будить, откачивать или клизму оздоравливающую ставить! Поди всех проверь! В общем, пока суть да дело, отвлеклись маленько, всякое бывает, да и оставили каталку с телом, то есть с Макаром нашим в коридоре на третьем этаже. Хочешь спи, хочешь помирай, хочешь просто философствуй – главное: персонал не отвлекай! Глядишь, и до тебя очередь когда дойдет.

Сейчас ведь как!? Есть силы – живи на здоровье, не выпендривайся, никто слова худого не скажет… А то набьются по поликлиникам – давай болячками трясти да хвастаться! Нету дисциплины внутренней для нормального жития бытия? – извиняйте! Врач – он тоже человек, он тоже пожить спокойно хочет. А может у него от мелких чужих болячек голова кругом идёт, а от больших и подавно нехорошо становится, в грязь лицом опять же упасть можно в аспекте знаний по медицинской, так сказать, части. Тут ведь главное как!? Главное – не торопиться: живучий – он сам вытянет…, а который не очень – там уж время покажет, время оно лечит, оно как врач, даже надёжнее!

А пока… пока лучше анализов никакого лечения более продуктивного и толкового не придумано. Сдаёшь-сдаёшь их… о-па! уже смотришь – лосем носишься-прыгаешь вовсю, и ни тебе температуры, ни тошноты… И слабость куда девалась за две – то недели!?

С дедом Макаром немного по-другому всё вышло. Докатили, докуда могли – и бросили-позабыли. День лежит в коридоре, два. Уже больные интересоваться начали. Подходят, здороваются, интересуются: кто, дескать, таков, и как мироощущение, в смысле самочувствия? А тот молчит – ни слова, ни полслова. Глухой номер, думали, либо глухой вдрызг, либо совсем в маразме, или что ещё похуже – а тот лежит себе, глаза только, бывало, откроет, повращает ими, закроет, в общем, по всему видать – случай тяжёлый!

Врач пару раз мимо пробегал – взлохмаченный, торопливый, с тетрадью, целеустремленный такой. Вид, правда, от спешки непривычный – неадекватный слегка. А где же, с другой стороны, адекватности на всех напастись? Одному больному не остановиться никак, в плане естественных надобностей, другому – наоборот, без клизмы никакой жизни нет, третий вообще помирает – воздуху ему, понимаешь, не хватает, четвертый – как витязь на распутье – никак не определится: домой ехать долечиваться или тут на милость божью понадеяться, остаться еще на пару деньков… Всю душу вынут такие неопределившиеся нерешительные больные – мечешься как белка в колесе! Вот такие, как дед Макар – это как находка ценная. Не отсвечивает, ни тебе шуму, ни суеты, ни движения лишнего. Клад, да и только! Борода только кустом топорщится и прёт себе потихоньку-помаленьку в стороны, чахлым телом питаясь… А главное – молчит больной как партизан. Тут тоже молчанье в цене!

На третий день дед шевелиться стал. Оголодал, видать. Глаза открыл. На этот раз уже шире обычного. Или сами они от удивления округляться стали – кто ж его, их, точней, знает! Организм – штука тёмная, загадочная. Так вот: глаза открыл, на локте привстал, головой вертит – ничего не понимает! А тут и не поймёшь! Нигде не болит, не колет. Только жрать охота, мОчи нет! А так… свежачком. Похудел, правда, маленько – так это ничего, это иногда даже на пользу… За два дня даже маковой росинки, и той не перепало. На довольствие пищевое никто не поставил. Хорошо, больные – люди добрые оказались. Опять же, от безделья будничного наблюдательность имеют: поесть – попить принесли.

На четвертый день Макар садиться уже начал. Мужик какой – то сердобольный «до ветру» в туалет сводил. А врачи, знай себе, по одному – по двое мимо «с песнями» мельтешат, будто и нет никого на каталке… Озабоченные чем-то как обычно. Главный только однажды замедлил шаг, задумчиво и рассеянно посмотрел в сторону каталки…, после чего всплеснул руками и, развернувшись, побежал обратно к лифту…

На пятый день подокрепший и как будто ещё более заросший дед Макар, изнемогая от скуки и безысходной неясности происходящего, заподозрил неладное, подумав, что заведение сие уставным своим идиотизмом шибко смахивает на дурдом. А если это и не психушка, то до неё не так долго и осталось… дня два-три – и пиши пропало!

Решил он не выжидать ничего, ни «манны небесной» в виде больничного пропитания, ни появления ясности в этом затянувшемся сумбуре и жуткой сумятице нелинейного, где-то даже творческого лечебного процесса. Встал и свинтил к дому в чём был. А был он как раз в том, в чём его и привезли. И никто не удосужился ни раздеть, ни переодеть больного – так, простыночкой для вида прикрыли – типа, процесс пошёл… И шутки-шутками, а процесс-то действительно пошёл! На удивление продуктивными и лечебное голодание и покой оказались, встал дедок-то! А без медицины – «крякнулся» бы, поди, – и поминай, как звали! И не вспомнил бы никто… Хотя… хотя вспомнили всё же.

Главный в белом халате, тот, который самый деловой и задумчивый, в очках, он вспомнил! И жутко ругался даже, спрашивая своего коллегу, мол, «кто тудыть-растудыть, попёр домой или куда там растение… там вот… серое такое было…?!»