Дмитрий Коробков - Финики. Рассказы и повести

Уже не помню, как я соблазнил Маринку. У неё был любимый сын. Не очень любимый муж. И совсем нелюбимая свекровь. Замуж она выскочила рановато, практически за первого, кто предложил. Есть в наших девочках некая неуверенность в себе, недооценка. А может ещё что-то… Впрочем, и переоценки тоже встречаются. Конечно, соблазнение замужней женщины поступок аморальный. Но уводить её из семьи я не собирался, а раз она на это пошла, значит ей, это было надо. Мы оба получали желаемое. Она: внимание, любовь и удовлетворение – всё то, о чём давно забыла дома. Я – даже больше. В таких отношениях я имел приоритет. Любая моя прихоть исполнялась, чтобы не разочаровывать меня, и не быть отвергнутой. Понятно, что я найду ей замену значительно проще, чем она сможет заменить меня. Таких отношений с юными девами быть не могло. То смазливая особа, считая себя идеалом капризничает. Другой манерная скромность мешает в близости отношений. Третьей, впрочем, нет смысла перечислять то, что не позволяет в полной мере насладиться друг другом. С Мариной мы брали от любви всё. Естественно, я тоже старался ей угодить. Видеть и чувствовать, как твоя женщина получает удовольствие не меньшая радость, чем удовольствие собственное. Долой комплексы! Всё, как в последний раз!

Мы даже умудрились отправиться вместе в экскурсионную поездку. Её поселили в одном номере с моим комсомольским заместителем женского пола. Меня тоже поселили с каким-то вожаком из другой службы нашего учреждения. К счастью он оказался малопьющим халявщиком. Проведя любителя дармовщины по двум местным барам, я укачал его в хлам. Лишние свидетели и сплетни нам были ни к чему, а моя заместитель зависела от меня, стараясь быть Маринкиной подругой. Те выходные были замечательны. Халявщик не мешался нам и позже, он не мог прийти в себя после вчерашнего.

К чему всё это? Некая исповедь получилась. Как интересно заметил кто-то, что исповедь, – это «философский эксгибиционизм». Хотя, разве не эксгибиционистично любое философствование? Вот так в одночасье можно стать эксгибиционистом!

Ездил я как-то в пионерлагерь вожатым. В помощь нам были брошены практикантки из педучилища. Весёлые заводные девчушки. Отсутствие мобильной связи, да и любой другой, отсекало нас от внешнего мира полностью. Лишь телевизор в «Красном уголке» держал нас в курсе мировых событий. Конечно, и там я обзавёлся зазнобой. А тут приехала Марина. Нежданно нагадано решила навестить меня, не знаю, как ускользнув из дома. Вот за этот день я и хочу извиниться.

Тогда мне не показалось, что я поступаю плохо. Обычное, нормальное, эгоистичное восприятие ситуации. Ведь никаких обязательств друг перед другом у нас с ней не было. Новую свою пассию, конечно, я ей не демонстрировал. А практикантке наврал, что-то про заботливую сестру, приехавшую меня навестить. Странное дело – скольким я врал, и как верили! Уму непостижимо до чего людям хочется верить во всякие байки!

Маринку я отправил на поляну в лес. Сам долго не шёл к ней, хотя свой отряд давно отвёл на «тихий час» после обеда. Я всем показывал, что мне эта встреча в тягость и нет желания туда идти, но надо. Наконец я ушёл. Нашёл её в условленном месте. Она так обрадовалась мне, хоть не могла скрыть своей печали от длительного ожидания. Мы сели на одеяло, принесённое мной. Она привезла мне коньяк, зная, что я его люблю. Себе вина. Закуски. Устроила настоящий пикник на траве. Была и близость. Время пронеслось быстро, да и было-то его не очень много. Собравшись, я проводил её до ворот лагеря, сказав, что дальше мне идти нельзя. Она одна отправилась на станцию. Я с некоторым облегчением вздохнул, ведь эта встреча хоть и была хорошей, всё ж не совсем кстати. С её уходом всё вернулось на круги своя.

Прошло время. Лишь однажды Марина вспомнила мне тот день. Никогда прежде ни в чём меня не попрекая, она сказала, что шла до станции чуть не плача, или плача. Я не понимал, тогда, или не хотел понимать. Но теперь… Теперь я понимаю. Она ехала на встречу ко мне. Готовилась к ней. Ждала. От станции до лагеря пять километров. Поймала попутку. А я держал её в лесу. Пришёл, выпил, закусил, и прочее… Потом проводил до ворот.

Сказала, что шла обратно эти пять километров, как оплёванная!

Даже не любя я не должен был так поступать с человеком. Для неё я был лучиком света, хоть и аморальным. Моё теперешнее раскаяние ничего не исправит и ничего не значит. Я не знаю где теперь Маринка. Не знаю, как живёт. Но как бы я хотел извиниться перед ней! Хоть и теперь, спустя не один десяток лет. Каждый раз, вспоминая свою молодость, я не могу не вспомнить и о ней. А вспоминая, не могу забыть её слов об оплёванности. Столько хорошего у нас с ней было, что не заслуживает она этого.

Прости меня, Маринка!

За окном неспешно падали мягкие хлопья снега. Плавно кружась, словно выбирая место для своего приземления. Сквозь снегопад пробивался свет уличного фонаря, искрами отражаясь в пушистом белом покрывале предновогоднего убранства. Вдалеке были видны разноцветные огни праздничной ёлки, установленной на площади перед магазином.

По эту сторону окна тоже стояла нарядная ель. Хотя она была искусственного происхождения, это нисколько не мешало ей придавать праздничности всей комнате. Ваза, наполненная мандаринами и свечи с хвойным ароматом, довершали картину теплоты и уюта.

– Я обещаю тебе, что этот Новый год мы встретим с тобой вместе.

– Я перестала верить твоим обещаниям.

– Ты всегда меня понимала.

– Нет, не всегда. Просто мне очень хотелось верить, что это когда-нибудь случится. Ещё, потому, что я дура.

– Теперь я принял окончательное решение…

– Знаешь, я всё же поздравлю тебя сейчас.

Женщина подошла к новогодней ёлке. Достала из-под неё пакет, красочно украшенный мишурой. Вернулась к дивану с грустной улыбкой на лице.

– С Новым годом, тебя, Олег.

– Оленька…

– Не надо ничего говорить.

– Я твёрдо решил, что с этого Нового года у нас с тобой начнётся новая жизнь.

– Ты откроешь подарок?

– Нет. Мы обменяемся с тобой подарками в Новогоднюю ночь. Куранты пробьют панихиду по прошлой жизни, мы выпьем шампанское, поцелуемся и поздравим друг друга нашими подарками.

– Как ты можешь так говорить: «панихиду по прошлой жизни»? В этой прошлой жизни у тебя жена и дочка. Что за дурацкое слово… Разве они виноваты, что мы с тобой полюбили друг друга?

– Согласен, слово дурацкое.

– Скажи лучше, что ты забыл про подарок для меня.

– Что значит забыл? Подарок для тебя у меня в машине.

– Хм… Хорошо, что не в гараже.

– Ну, что вдруг на тебя нашло сегодня?

– Это не вдруг, и не сегодня. Мы с тобой встречаемся уже два года. Я не хочу казаться стервой, разрушающей «ячейку общества», но и жить я так больше не могу.