Павел Ширшов - И смех, и грех на афганской войне

Представьте себе, река, берущая начала высоко в горах, на высотах порядка трёх и четырёх тысяч метров, и исчезающая в пустыне без остатка несёт в своих водах совершенно океаническую форму жизни. Ладно я мог бы согласиться, что от хреновой жизни любой краб начнёт вместо солёной воды использовать в качестве основы жизни пресную, но как он туда попал? А ведь до ближайшего океана в любую сторону не менее тысячи километров. Варианты зоологов о переносе икры водных обитателей птицами вынужден отвергнуть с ходу. Там не просто две недели полёта для просто птицы, но ещё полёт через пустыню Гильменд, а это и для современного человека не просто.

Одним словом, ситуация. Лето 1980 года. Танк третьей танковой роты танкового соответственно батальона несёт службу по охране стратегически важного моста через реку Гереруд, главной водной артерии вилаята (провинции) Герат. Несёт по одну сторону моста стволом в сторону моста. К танку подъезжает и пристраивается на обочину БТР пехотной роты. Народ с радостным гиканьем прыгает с брони и несётся в прохладные воды реки. Температура воздуха около 40 градусов выше нуля по шкале господина Цельсия, так что водные процедуры – то, что доктор прописал. Искупались, повалялись на бережку, несмотря на настойчивые попытки танкистов отговорить, попробовали рыбу глушить гранатами. Успех нулевой, как в том «Ералаше» – Тут рыбы нет. Кто-то в прибрежной траве увидел краба и тут началось…

Через час суеты крабов набралось с треть ведра, коим в лучшие времена мыли бронетехнику. Организовали костерок и принялись варить добычу.

Танкисты наблюдают за происходящим с ноткой отстраненности и превосходства, мол нам эти ваши крабята…

А надо заметить, что краб гератский мелок до жути, самая крупная наблюдаемая мною особь за год пребывание в этом прекрасном городе не достигала пяти сантиметров в диаметре.

Тут к нашему танку подъезжают на чём-то издали напоминающему легковой автомобиль местные коммивояжёры. Весёлые парни лет двадцати пяти при небольших бородах, громогласные, запанибратские все такие. Выносят из машины, ширпотреб как его понимают афганцы, ну там всякие часы, дешевка японская (Китай в те дни был ещё под Мао Цзе Дуном и ни о каком капиталистическом производстве в нём не было и речи, а вот Япония в те дни как раз-таки дешевки выпускала немало), однокассетные магнитофоны, приёмник National и прочая. Тут надо пояснить, что дорога и мост на высокой насыпи, а река и что-то типа пляжа метров на пять ниже, и пехотная жизнь там движется по своему сценарию.

На громкую полурусскую, полутаджикскую, полуанглискую, полунемецкую речь отреагировали доблестные пехотинцы всея гератского полка. Поднимаются наверх, а там если не торжище (нечего было с нас взять), то точно рекламная акция. Часть пехоты полезла в свой БТР за материалами меновой торговли, а часть видать такая же нищая, как и мы танкисты опять потянулась вниз. Вероятно, утешая себя тем, что солнце, воздух и вода, куда большие им друзья, чем шмотки на дембель.

Через совсем малое время, минут на пять, на большое просто не хватило товаров на обмен, более богатого набора товаров на обмен у пехоты не нашлось. И как положено гостеприимным хозяевам пехота позвала торгашей на званый обед. Нас, впрочем, тоже позвали, иначе откуда я взял эту историю.

Дальше всё развивалось быстрее молнии. Только все спустились к бережку и подошли к костерку, кашевар, в лице пацана не высокого роста, вынул ведро из костра и торжественно поставил его посреди импровизированного стола. Пехота, предвкушая мняку уселась на предварительно расположенные вокруг бревнышки, изображающие скамейки. Гостям предоставили лучшие места, и это при том, что за столом поместились далеко не все.

И вот в самый торжественный момент повар с одухотворенным лицом вытаскивает двумя солдатскими ложками как щипцами красных отварки крабов, и тут одного из афганцев стошнило прямо в центр «стола». Другие, впрочем, тоже не проявили энтузиазма и начали эту самую тошноту изображать всем своим видом.

Пехота, да и мы в тот момент, в конце мая 1980 года просто не знали, что для афганцев есть такое нечистое животное как краб, который как известно кормится падалью всё равно, что нам есть жабу. Без соли. Живой.

Мы, танкисты ржали в голос. Но смешнее всего выглядел сам повар. Пацан был явно откуда-то с Приволжья и с глухой деревни, и с полным отсутствием эмпатии. Он просто не понимал, что происходит и не торопясь под ужимки и мнимую тошноту афганцев не торопясь ломал щупальца крабиков и сосредоточено высасывал из них мясо.

Говорят, китайцы про себя любимых говорят, что едят всё, что на четырёх ногах, кроме столов и стульев, и все, что летает, кроме самолётов и вертолётов. Русский солдат существо в принципе неприхотливое в еде, и тут перловка главный аргумент, но всё же с чудесами восточноазиатской кухни знакомый слабо, да и не рвущийся в бой, когда стоит вопрос есть или не есть, например, змеюку.

Но, однако, голод не тётка и довелось как-то нашему доблестному экипажу поголодать. Ситуация вышла смешная, правда не для нас. Танк с экипажем командование полка, батальона и роты позабыло. Как позабыло мы уже потом выяснять не стали, вероятно кто-то приказ отдал, другой его на нижестоящую инстанцию передать/продублировать забыл, вот и посчитали одни, что танк с экипажем в подчинении командования полка, а другие, что, выполнив задачу танк уже два в расположении части загорает.

В любом случае посредь операции, полковое начальство даёт команду, мол видите кишлак, мы киваем головой, так вот езжайте к нему, встаньте на пригорке, там кишлачный комитет просит поддержать его, а то душманы заели. Дали частоты для связи, время выхода в эфир и уехали.

Ну нам сказали, мы делаем. Подъезжаем, встаем на пригорке. Строго под нами пруд, эдак метров тридцать на пятьдесят, сразу за ним первые улицы кишлака. Ждём союзников, ну представителей кишлачного комитета. Нет, день, нет два дня. Ну мы и успокоились, наверно, когда будет надо сами подойдут, наше же дело в нужный момент подсобить огоньком.

Однако, прошла неделя никого нет, запасы, выданные из расчёта три дня войны, понятное дело закончились. Мало того закончился и наш внутренний экипажный НЗ, осталось лишь топлённое масло, которое хранили в какой-то жестяной банке. Однако, без хлеба и оно как-то не особо лезет. Пошли в кишлак за хлебом. Афушки, ну афгани, в экипаже немного были. Заходим спрашиваем хлеб в первом же от края деревни доме. Как ни странно, вышла женщина, молодая, красивая без паранджи. Хлеб дала четыре лепешки, денег не взяла. Ладно ещё живём немного. Прошло ещё три дня опять идём кишлак. Идём, как и в первый раз со стволом наперевес. Он к слову на экипаж один, как и положено по штату АКМС. И у первой же калитки по нам влупили из двух стволов. Отпугнули. Хотели бы убить – убили бы, шансы были все. Мы прибежали на танк сидим дрожим, мол, и где этот комитет гадский? Попробовали выйти на связь вне очередного сеанса, как была тишина в эфире, так и остаётся – далеко. Попробовали выйти на частоты роты, потом батальона и тут только поняли, что мы одни. Аккумуляторы на танке не то что свежие, а откровенно дохлые, в баллонах воздуха никогда отродясь не было, и чтобы запускать движок для зарядки аккумуляторов ещё и соляра нужна, а мы её за неделю «стояния на водах» тоже почти всю израсходовали, всё-таки нас выдернули посреди рейда. В общем ситуация патовая. И еды нет, от слова совсем.

Читать дальше