Валентина Спирина - Литературные страницы 8/2020. 16—30 апреля. Группа ИСП ВКонтакте

Однако, мудрости ему было не занимать, и он ей делился иногда, когда просили.

В данном случае, было понятно, что настаивать и читать лекции на тему работы над собой совсем не стоит – все возможное было сделано.

– Я поеду в Питер и потом вернусь.

– Но когда? Не ранее, чем три месяца. За это время Вы могли бы уже сделать здесь многое. Или надо было сразу по Вашему приезду нести документы. Но они были у Вас отчего-то не готовы. Хотя я Вам говорил об этом еще до отъезда, что в Париже нет смысла долго находиться. Надо отдать документы на рассмотрение в агентства и ждать. Франция нетороплива, особенно в рождественский период. Они бы Вам ответили, и Вы бы уже целенаправленно ехали. Вы с таким трудом только на этой неделе все отнесли.

– Я все знаю! – с надрывом прогремела она.

Дальше строить разговор не имело никакого смысла.

– Ильдия, раз уезжаете, пошли завтра на базар местный, возьмем устриц свежих.

– Пойдемте, – обхватив руками голову, промолвила Ильдия.

***

Поход на рынок стал очередным дефиле в Париже.

Ильдия была на две головы выше всех присутствующих там невысоких арабов, кои составляли большинство торговцев. Потерять в толпе ее было просто невозможно – «бела лебедь» плыла меж рядов с апельсинами, яблоками, всевозможными ягодами, фруктами и овощами.

Она, скорее, походила на белый пароход, плывущий посреди бурлящей реки абсолютно уверенно и невозмутимо. Проходя, она оказывала, по всей видимости, неизученное ранее психологическое воздействие на присутствующих. Ей попросту не давали проходу: продавцы хватали ее за руки, тянули к себе, перекидываясь через прилавки, кричали что-то на арабском вслед.

Она мягко высвобождалась:

– Пойдемте отсюда.

– Ильдия, подождите, нам нужны устрицы.

– Только, можно их добыть быстрее, а то я уже не могу дольше здесь находиться, – и, словно, в подтверждение ее слов, продавец фруктов потянулся ей вслед с яблоком в руке.

Наконец, мы дошли до рыбного прилавка. Знакомый продавец сделал, как обычно скидки и, вдруг подошла Ильдия. Я никогда не видел подобного преображения в глазах мужчины при виде женщины, если только не в каком-то любовном романе, которые с действительностью имеют мало схожего. Однако, здесь, пришлось усомниться в этом.

Он схватил меня за руку:

– Твоя подруга? – спросил он полушепотом.

– Нет, говорю, знакомая. Она модель. По – французски не говорит.

– Ильдия, познакомьтесь, мой хороший товарищ.

Она протянула ему руку, которую он тут же жадно поцеловал.

– Она уезжает завтра в Санкт-Петербург.

– А когда приедет?

– Месяца через три.

– Переведи ей. Когда будет, мы с ней можем пойти в ресторан поужинать.

Я перевел. Ильдия заулыбалась, по-французски она не говорила, поэтому ответила по-английски, чего тот, в свою очередь, не понял.

– Она сказала «может быть».

Он довольно рассмеялся.

Увидев, что она смотрит на разложенные аппетитные куски настоящего дикого лосося, он принялся собирать их. Упаковав, преподнес ей, а увидев, что я полез в карман, только замахал руками.

– Ильдия, дайте ему свои портфолио.

Она достала пачку фотографий.

– Дайте ему все. Вы же много еще напечатали.

Получив, он пролистал фото, затем потряс пачкой над головой, радостно вскликнул и побежал за прилавок.

– Ильдия, это успех! Вы можете бесплатно теперь на базар ходить.

– Ой, это такое испытание для меня. – вздыхая, отвечала она на ходу.

– Понимаю. Они все хотят Вашего комиссарского тепла!

– Знаю!

Ей, и вправду очень бы подошла кожаная тужурка. Я как-то во время винопития сказал ей об этом, рассчитывая, что хмельной туман позволит сгладить возможные неровности восприятия. Однако, того не потребовалось, она рассмеялась и сказала, что хотела бы попробовать себя в таком образе.

Вечером мы пили вино, ели мидии, устрицы и сыр. Ильдия сказала, что сегодня нельзя о чем-то еще думать и необходимо дать себе моральный перерыв, не ограничивая себя. Она ела устрицы, запивала вином и вслух строила планы, активно мечтая и пытаясь руками показать в каких масштабах и формах все это будет реализовано.

Когда после третьей купленной бутылки вина она уже чуть не отрывалась от земли, ей пришла идея купить билет на самолет:

– Нам весь день было не до него.

– Ильдия, ничего не делайте в пьяном виде.

– Я трезва, – махнула головой она и, стала водить пальцем по телефону.

Следующий день был сущим кошмаром для меня. Ее звонки не прекращались.

– Что делать? Я никуда не хочу ехать? Я все решила и надо оставаться!

Возгласы сопровождались потоком слез.

– Я Вас предупреждал ничего не делать пьяной, а Вы, в очередной раз меня не послушались.

– Да да… – ревела она.

Так продолжалось до вечера.

– Ильдия, Вы утомлены и истощены. Так нельзя. Отправляйтесь спать, а утром приходите в Сан Серж.

Надежда на лекарственный эффект ночи исчезла вместе с ее первым ранним звонком. По голосу чувствовалось, что она не сомкнула глаз.

– Я вся горю!

– Приходите!

Такой я еще ее не видел: красная, разомлевшая, с бегающим взглядом, словно ищущая, хоть что-то спасительное для себя, она металась в Храме от места к месту. Увидев меня, бросилась навстречу из другого конца. Это было слишком неожиданно, а при приближении ее горящих глаз я просто испугался, вытянув вперед руки:

– Спокойно, присядьте вон там на стул. Я подойду позже.

Вокруг только разводили руками, кивая на нее.

За чаем все женщины только и успокаивали ее.

– Что я наделала? Зачем ехать? Что теперь будет?

Алла, очень мудрая и воспитанная женщина, художник мягко, взяв ее за плечи сказала:

– Если уже взяли билет, то надо ехать. Значит, так уже нужно.

Дилан только лишь вздыхал:

– Как она собралась, здесь на Западе жить? Никаких изменений: что я ее видел видел два месяца назад, что месяц, что сейчас.

Ильдия сидела за столом абсолютно красная, – от ее белизны не осталось и следа. Наверное, это состояние называют аффектом.

– Ильдия, поезжайте в Питер, раз решились. Дальше видно будет. А сейчас мне нужно ехать в Сант-Женевьев де Буа, помогать отцу Антонию.

Я потрепал ее за плечо и, развернувшись, вышел.

***

Отец Антоний для Ильдии был непререкаемым духовным авторитетом. Наверное, он, чуть ли не единственный, кто мог терпеливо ее выслушать и дать искренний совет.

Они очень долго ходили, удалившись от остальных по Сан Серж. Ильдия жестикулировала, он кивал. Она чуть не задевала его лицо, в силу своего роста. Отец Антоний не обращал внимания.

Люди, ожидавшие священника, стали перешептываться, – время было позднее, и всем пора была домой.

В итоге, Ильдия вернулась в сиянии доброго духа, воодушевленная к новым достижениям, которые не заставили себя долго ждать и которые она, впоследствии, приписывала исключительно по адресу отца Антония.