Нина Тремаскина - КсиИрриАз

Из изумления девочку слегка вывело привычное восклицание матери, разбивающее ауру девочки вдребезги.

– Несчастная доченька! Пойдем отсюда.

Вдоль плетня шла тропочка, которая раздваивалась. Одна продолжалась вокруг безлюдной деревни, около второй стоял огромный валун, на котором было что-то написано разноцветными красками. Краска еще не просохла, а просыхая – испарялись. Буквы были странные. Даже клинопись была бы понятнее. Но тропинка после камня не делилась. Шла в берёзовую рощу. Похоже, за той рощей и жила Людмила, которую мать искала. Она свернула на тропочку, взглянув с тоской на свою больную дочь.

Горе было неизбывным. Началось почти с рождения. Дочь была Другая. Она ничем не отличалась внешне от своих ровесниц, но при взгляде на нее мать пробирал озноб страха, настоянного на жалости. Девочка была тощая, глазастая, очень мало ела и никогда не смеялась. Улыбка, которая, все-таки, иногда посещала её личико, была слабой, мимолетной и почти всегда невпопад, словно чему-то своему. Врачи не находили никаких серьезных заболеваний. Камлания знахарей и бабок ни к чему не приводили. Последний знахарь и делать ничего не стал. Сказал, что им только Людмила поможет. А где она живет, он не знает. Деревни на карте нет. Надо ехать сначала поездом. Остановка «По требованию». Даже станции нет. Потом идти по тропочке через лесок. По карте весь этот лес пять километров вдоль – поперек. Они блуждали целый день. Тропинки то расходились, то сходились, похожие друг на друга. Комары без устали атаковали женщину, почему-то не обращая внимания на девочку, передавая по пути их следования её как эстафету новым полчищам. Пришлось заночевать в лесу. В лесу городским и без сказок жутко. Хорошо, что она шерстяной плед взяла, да ночь теплая. Не замерзли. Но спать на земле после ортопедического матраца – пытка не из последних. Все тело – сплошной синяк. Лицо опухло от вчерашних комариных укусов. Но утром комары успокоились и больше не обращали на них внимания. Чуть свет пошли дальше, подошли к человеческому жилью. И вот – рыжая девчонка. Ведёт себя как принцесса наследная. И никаких взрослых. Они незаметно прошли рощу, полную солнечного света, подберёзовиков, лисичек, малины, костяники, клубники. Прошмыгивали зайцы. Один раз мамаша чуть не наступила на ежиху. Но женщина ничего этого не замечала. У неё была Цель, а всё остальное её не касалась.

– Мама, смотри – какое прекрасное озеро. Можно я напьюсь и искупаюсь.

– Нет. Попей из бутылочки. Купаться тоже нельзя. Вода холодная – простынешь, заболеешь.

– Мама, Вода такая красивая.

– Нет. Мы сюда лечиться пришли, а не купаться. Купаться надо на пляже, где разрешено.

– Ну, пожалуйста.

– Нет.

– Мама, смотри, какие красивые ягодки, можно, я их поем.

– Я не знаю этих ягод. Ты можешь отравиться и заболеть еще сильнее. Пойдем быстрее, несчастье моё.

Они шли до самого обеда. Так говорится «до обеда», но кушать у них уже ничего не было, а ягодки, мама есть не велела. Вспоминая смеющуюся рыжую девчонку, девочка иногда наклонялась и срывала, быстро засовывая в рот особо красивую ягодку. Грибы тоже нельзя сырыми, а какие можно жарить мама тоже не знала, да и жарить было не на чем. Спичек мама не взяла, а девочке их и трогать не велено. Вода тоже кончилась.

Когда солнце поднялось к зениту, мать с дочерью подошли к изгороди. Рыжая девушка с роскошными косами в длинном сарафане с куста собирала какие-то ягоды.

– Добрый день, позови хозяйку.

Девушка ушла в глубину сада, где, наверное, был дом.

Прискакала та самая рыжая девчонка, которую они видели утром.

– Хозяйку позови.

– Я хозяйка.

– Девочка, позови кого-нибудь из взрослых.

– Вы сами не знаете, чего хотите. Вам нужен взрослый или хозяйка? Утром вы искали Людмилу?

– Моя дочь больна и мы искали Людмилу, чтоб она вылечила её, а вышли к твоему дому с другой стороны. Мы очень устали, проголодались, и у нас закончилась вода.

– В лесу полно воды, еды и лечебных трав.

– Но я не знаю что из них ядовито, а что полезно.

– На камне было написано, что вам нужно.

– Но я не смогла прочесть.

– Спросила бы дочку.

– Даже я не поняла.

– Тётенька, ты упрямая неумёха и незнайка. Твоя дочка поняла, что написано на камне, поэтому хотела попить из озера и поесть ягод.

– Она не умеет читать.

– Доверяй ей. То, что было написано на камне, она поняла. Кси, проводи гостей.

У кота, вынырнувшего из кустов и обвившего ноги хозяйки, был открыт второй глаз. Он был необыкновенно яркого фиолетового цвета, который на голубом фоне шерсти и белой манишки производил завораживающее действие.

+++

Мать проснулась ранним утром, сладко потягиваясь, чего не делала очень давно. Сон не запомнился. Комнату наполнял запах леса и свежих ягод. «Мы только собрались сегодня поехать в лес к Людмиле, а мне уже мерещатся запахи свежей зелени, подумала она. За стеной чистый детский голосок спел какую-то странную мелодию, потом прозвенел колокольчик здорового детского смеха. Её дочь смеётся? Поёт?

Мать вышла в соседнюю комнату. Комната была чисто прибрана, стол застелен вышитой скатертью, в вазочках лежали лесные ягоды, мёд. Пахло свежезаваренным чаем с травами. Губы матери шептали простые, но почему-то забытые слова

– Какая у меня умная, замечательна, чудесная, здоровая дочь. Нам никуда не надо ехать.

– Мама, купи мне, пожалуйста, краски и кисточки.

– Хорошо, – ответила мать ещё одним странным, полузабытым словом.

Люд_мила была недовольна, но задача кота – ласкаться при любом повороте событий, и Кси, в амплуа кота, с ней успешно справлялся, контролируя, в плане приласкаться и поесть, всех жителей поселения. Кот любил выполнять их поручения. Но, иногда, забыв обо всём, наслаждался чем-то вкусненьким или найдя партнёров для своего любимого занятия – пения, орал на восемь миров и алые частоты этого действа не позволяли живущим забыть о земном воплощении.

– КсиирриАз, ты не правильно написал свое имя.

– Они все равно ни слова не прочитали.

– Это не ответ.

– Мне тяжело было держать кисть. Пришлось писать лапой.

– Это тоже не ответ.

– Прости.

– Пусть Дзайогерь простит.

– Я знаю, как пишется мое имя.

– И что?

– В этот раз моё имя не следовало упоминать вовсе.

– Сыру хочешь?

– Это вопрос или предложение?

– Я знаю, что ты очень умный.

– Ты предлагала сыру.

– А ты споешь мне новую песенку?

Вопли кота, последовавшие за этим предложением, нельзя было назвать музыкальными, но рыжая девчонка начала подпевать, явно получая удовольствие от этого своеобразного дуэта.