Евгения Климовская - Подслушанные сказки

© Евгения Климовская, 2019

ISBN 978-5-0050-3558-5

Создано в интеллектуальной издательской системе Ridero

Проснувшись рано утром, медведь вышел на Красную площадь. Дошел до вокзала, надел коньки и заехал в трамвай, который любезно открыл перед ним свои двери.

На расстоянии от себя он увидел свой завтрак. Это был ничего не подозревающий пассажир. Медведь бросился было к нему, но тут коньки предательски разъехались и он поехал направо-налево.

У него сегодня, еще все впереди!

Вот и наши сказки очень похожи на медведя с коньками. Им бы налево или направо, а лучше все сразу.

У них еще – все впереди!

Всем известный парадокс взросления – когда дети хотят повзрослеть, а повзрослев, уже больше дети, хотят вернуться назад. Говорят, дороги назад нет… И я сама эту дорогу обыскалась. Но нашла!

Именно диалог с детьми и есть самый удачный путь попасть в детство и вернуться назад.

Так что, расположитесь по удобнее. Предупреждаю, что на миг вы можете превратиться в ребенка и перестать контролировать ситуацию…

И этому, надо просто позволить случиться!

Когда я была совсем маленькой, а все вокруг казалось мне огромно-большим, и даже моя бабушка, я решила чуть-чуть подрасти.

Тогда, я достала старые бабушкины калоши из огромного скрипучего шкафа, но они были настолько большими, что я отнесла их к реке, села внутрь и поплыла.

Если я посмотрю мир, то сразу стану большой, – подумала я.

Так я плыла, плыла, плыла…

Как утомительно, оказывается, смотреть мир и взрослеть. Лучше бы сидела я дома! – подумала я.

И вдруг я увидела зайцев. Они совсем не умели плавать, поэтому я взяла их себе в калошу. Хвать одного за уши, хвать другого… – так набралось в моей калоше большая куча зайцев. Беленькие все.

И вот мы плыли дальше, но я взрослела, и нам было тесно. Так что калоша не выдержала, и утонула.

Я где-то слышала, что резиновые калоши не возят взрослых…

Что делать? – подумала я, – нужно срочно на берег.

А пока я еще окончательно не выросла, зайцы превратились в надувных, чтобы мне помочь. Я схватилась за их длинные ушки, так, мы плыли.

Долго ли, коротко ли, а у самого берега все зайцы сдулись. И я осталась одна.

С тех пор я сильно повзрослела. И вода во всей реке мне стала по колено, так что я больше не могу в ней плавать.

Ну, а на берег я вышла уже сильно взрослой.

С тех пор, чтобы окончательно не повзрослеть я избегаю всяких калош, зайцев и рек.

– Что рисуешь? – спросила я, заглянув в рисунок.

– Солнце. Оно сегодня злое, – сказал ребенок, не отрывая глаз от рисунка.

– На что же оно злится? – удивилась я.

– Зима его прогоняет с неба. Солнце даже от злости, проткнуло шар человеку на горке. А вон, видишь, Кот идет, – ребенок указал карандашом на нижнюю часть картинки, – шар так громко лопнул, что напугал его. В итоге, он забыл куда шел и так оказался на моем рисунке.

– И что же делать?

– Нужно помирить солнце и зиму, – со знанием дела ответил ребенок.

– Как это сделать?

– А вот пока Кот не вспомнит, по каким делам он шел, ничего не получится.

– Почему же?

– Потому что Кот, как раз то и шел, чтобы помирить Зиму и Солнце. Он один знает как.

– И что же теперь делать?

– Ждать, пока Кот вспомнит, – грустно сказал ребенок.

– Я поняла, – сказала я, задумавшись, – возможно, твой Кот слышал историю о том, как однажды Солнце и Зима поругались. И он-то знает почему.

– Расскажи и мне почему! – попросил ребенок.

– Зима любила лепить из снега фигуры, – начала я свой рассказ. – Когда она была маленькой, это были просто бугры и горки, с которых катались ребятишки. Потом она подросла и стала настоящим художником. Из снега мастерила сосульки, ледяные цветы, деревья, животных, расписывала окна и двери. Даже научилась делать ледяных людей. Так, кстати, и появилась первая снежная баба. Ее зима сделала на выставку, а она возьми и оживи.

– Потому что зима была волшебницей?

– Возможно. Про Зиму не знаю, а вот, что ее тетя Метель была колдуньей, знают все, – уверенно сказала я.

– Подожди же, причем тут солнце? – нахмурился ребенок.

– Очень даже причем! – заявила я. – Потому что Солнце было другим. Оно работало в поле, любило сеять кукурузу, пшеницу, дыни и подсолнухи. Долго перечислять, в общем, любило все желтого цвета и все то, что можно посеять. А когда приходила Зима, и урожай уже был собран и спрятан, Солнцу, становилось скучно. А тут Зима, со своими поделками, да пейзажами.

– А что такое пейзаж?

– Пейзаж? Это песнь Зимы. То, о чем она пела, то и появлялось: заснеженные ели, сугробы вдоль узких улиц, морозная дымка.

Солнце же был обычным и очень любил картинами Зимы любоваться. Да вот только… Они все таяли. И Зима за это на него обиделась. Каждый год она прогоняла его с неба, чтобы Солнце не заглядывался на ее картины.

– Кот начинает что-то вспоминать, – улыбаясь, бормочет ребенок, – это вся история?

– Нет, конечно! Солнце был влюблен в Зиму. Но вместе они быть не могли… Если бы только зима пустила его на небо опять… – в надежде сказала я.

– А, так Кот и хотел их поженить! – засмеялся ребенок, – только шар лопнул, и когда он испугался, то забыл!

Наступила пауза, которую я просто не могла прервать. А потом ребенок сказал:

– Да-да, Кот шел их поженить. Он давно наблюдал за тем, как солнце злится. И вот это, как раз, был праздник блинный…

– Масленица? – уточнила я.

– Да-да. Кот шел себе, в кармане масло, он хотел солнцу рот нарисовать и глаза… чтобы солнце прозрело и призналась Зиме в любви!

– Как думаешь, эта история хорошо кончится? – иронично спросила я.

– Да, конечно, мы ведь помогли Коту вспомнить! Дальше пусть он сам, – уверил ребенок и закрыл тетрадь.

– Что это за котик? – спросила я, наклоняясь к ребенку.

– Обычный кот.

– С глазами что-то странное…

– Ну ладно. Вот что произошло, – вздохнул ребенок, – Это кот, который посмотрел на солнце и ослеп…

– От красоты, надеюсь, – пошутила я.

– Почему? Просто вместо солнца, утром на небо выкатилась колбаска, видишь какая, – и ребенок указал пальцем на нарисованное небо, – Кот так засмотрелся, что теперь у него в глазах по колбасе. И он ничего не видит.

– Может, он хотя бы видит по ночам? Кошки хорошо видят ночью.

– Да видит. Тоже колбасу, но не целиком, а половинку. Вообще-то, ему ночь не нравится, и он спит обычно.

– Почему? – удивилась я.

– Ну, потому что на небе всего половинка колбасы. А он целую любит, – объясняет элементарное ребенок.

– Может его исцелить? – спросила я с беспокойством, покручивая в руке стерку, – а то, что же он… так однажды весь колбасой станет! И съедят его с хлебом, – в ужасе прошептала я.