Александра Kочемирова - «Космос живет во мне…»

Красивый вид на Лужники, на башни Москва-Сити, на панорамы вдоль реки и провода, как нити.

А похитителем сердец Санкт-Петербург зовётся, но знает ли какой «мудрец», зачем в столицу рвётся?

У города своя стезя. Как мотыльки на пламя, себя орлом вообразя, летим творить желания.

Москва не манит красотой – огромный город денег. Но я любуюсь мостовой, как будто тайный пленник.

На понаехавших толпу, с вокзала, что с вещами. Что бьют защиты скорлупу при встрече с москвичами.

Как приезжают «покорять» чудес аэродром. И я, не в силах устоять, мечты включила: «On».

***

Прозрачной рябью по воде целует ветер

И свежескошенной травы доносит аромат.

Милее дачная пора всего на свете,

Когда задушенный людьми побегу рад.

Крепчает сон, все раньше укрывая мягко,

А лёгкость снов и птичий пух не отразит.

К обеду на веранде чай заваришь с мятой

И свежей ягодой с куста пробудишь аппетит.

В саду, в тени деревьев запасаешь силы,

Нетороплив, размерен этот летний ритм.

Никто не тянет с упоением твои жилы,

И телефон с утра звонками не разбит.

В кустах у дома громко топотит ежонок,

Напоминанием звеня, что все вокруг живёт.

Неспешен список дел и трудишься без гонок.

А крылья крепнут, чтоб опять поднять в полёт.

***

Октябрь…

Уйти? Остаться?

Не плачь, моя осень. Держись.

С иллюзией время расстаться

И выстелить листья вниз.

Собрать чемодан ожиданий,

Закинуть их в пыльный чулан.

Забыть про тропу из желаний,

Пусть снегом укроет «вулкан».

Разбитая, серая осень…

Дела передай с ноябрём.

Остаться?

Если попросят.

А нет? Не тянись за ружьем.

***

Семь гномов и Белоснежка,

Открыли весной бордель.

А принц до неё не доехал —

В тот год была куча дел.

И чаще, чем это нужно,

К ним в гости заходит Белль.

Чудовище, ставшее мужем,

Зациклено лишь на себе.

А Золушка ныне в разводе

И туфли пылятся в углу.

Она продержалась довольно,

Но принц её сел на иглу.

Русалочка, выбравши ноги,

На браке поставила крест.

Жених перед свадьбой признался:

Его привлекал её хвост.

Рапунцель отрезала косу

И муж её здесь не причём.

Она так боролась с депрессией

Прекрасным октябрьским днём.

Аврора. Та спит и поныне,

В терновом, у замка саду.

Филипп до неё не добрался

Он в ведьму влюбился в лесу.

Вот так, на развалинах сказки,

Отныне покоится мир.

Реальность размазала краски,

Испортив чудес эликсир.

***

Всё было создано до нас и было создано не нами.

Мы пропустили век эпох, родившись в веке «пониманий».

Не пишем мы с нуля картин, как делал это Боттичелли.

Все больше любим повторять, на пике модных увлечений.

Остались в прошлом, далеко, Барокко или Возрождение.

А современных мастерство, на этом фоне – преступление.

Открытий сделано, не счесть, за много лет, что перед нами.

Мы опираемся в трудах, на прошлых лет багаж из знаний.

Прописан каждый наш закон Эйнштейном, Ньютоном и Бором

И с детства в курсе, что наш вид прошёл естественным отбором.

Нам остаётся повторять и углублять все то, что знаем.

Уж если наш удел – копать, то мы хотя бы не скучаем!

***

Ты, говорит, не сука – в этом твоя беда.

Стервозности не хватает, а без нее никуда.

Где эгоизм с расчетом, сердце с арктическим льдом?

Не нужно быть доброй, открытой и путь освещать лучом!

Нам нравятся жесткость и лживость, умение скрыть себя.

Мы ценим самовлюбленность, которой полны погреба.

А ты никуда не годишься: стоический альтруист…

И нервы трепать не любишь, не шлешь в смс прайс-лист.

Не строишь трагедий впустую, смеешься вместо обид.

Ты всё и всегда понимаешь и хвалишь, забыв про быт.

Придется тебе стать сукой… Мы любим только таких.

Не ярких, кто может стать другом. Далеких и ледяных.

***

Тише, тише…

О главном всегда молчат.

Расскажи, как Волчица вчера принесла «волчат».

И под окнами слышится их возня,

Этим звуком комнату заслоня.

Как на версты вокруг колокольный звон

И снежинки сыплются в капюшон.

Как соседи ссорятся за стеной,

Развернуться хотят по двойной сплошной.

Как купила вчера в магазине тетрадь,

Но еще не решила, что в ней писать.

Поделись неважным, из мелочей.

До деталей.

Подробностей не жалей.

Что урок взяла верховой езды,

До того, как реку сковали льды.

Что мозоли натерла, пытаясь понять,

Как красиво линии рисовать.

Что пошла учиться на сомелье.

Как смешно философствовать, сидя в белье.

Что недавно сделала маникюр.

Как во сне сегодня гоняла кур…

А в письме опиши все, что правда болит.

То, что важно и ценно.

Что пульсом стучит.

Не жалея бумаги, часов и чернил,

Делясь счастьем, чудовищ гони из могил.

Также тихо, о главном письмо (в обед),

Запечатай в конверт с адресатом: «Тебе».

***

Это просто тишина, даже если ты в ней одна.

Даже если за дверью темнеет вечер и тебе в нем никто не укроет плечи.

И на кухне тихонько вскипает чайник. Его свист прогонит твое отчаяние.

Тусклый свет двух свечей согревает ужин. Ждешь Его, потому что больше никто не нужен.

Тихий вздох о былом. Что с ним будет? Вырывает признание: Он забудет.

Глянешь грустно в зеркало и отметишь: А другой такой он не встретит.

И не будет никто ждать и верить, что в любой момент он откроет двери.

Нежно пальцами проводить по коже, вызывая волну мурашек, порой до дрожи.

И кричать не в истериках, а от страсти, изливая эмоций шторм в его власти.

Отдавать предпочтение не скандалам, и трепать ему нервы только в подарок.

Каждый день без него – словно пытка. Ты срываешь голос, посредством рыка.

Это лучше, чем плакать, скулить и жаться, ко всему, что помнит с ним ваше счастье.

День за днем ставишь крестик (а время лечит). Ты не сдашься и гордо расправишь плечи.

И в награду, однажды, воскресным утром, твое сердце найдет себе новый ритм.

Ты с улыбкой, резко откроешь двери и увидишь, нос к носу свою потерю…

***

Так у дерева стынет кора,

Растекаются трещин гримасы.

Знаешь, друг, мне пожалуй пора

Излечиться от этой заразы.

Я отчаянно верю в друзей

И вселенную в лицах любимых.

Млечный путь и у самых дверей

Для романтиков неисправимых.

Серпантином уходит вверх,

Вырастает из терний крепость,

Но нежнейший внутри мохер

Устилает камней свирепость.

Пусть слеза, застывшей смолой,

На щеке порой застывает.