Иван Яцук - Весёлые пилюли смехотерапии

– Ну ты, Михаил Андреевич, даешь. Как по Конан Дойлю. Полная индукция и дедукция.

– Поварится кто тридцать лет в нашем котле – любой аналитиком станет, – скромно отвечаю.

– Ну не скажи, – возразил шеф, – а я-то думал, отчего у тебя на участке процент преступности меньше, а раскрываемость выше. Оказывается, вот где собака зарыта. А вот с деньгами как? – подполковник прошелся по кабинету и хитро посмотрел на меня, думая, что поставит меня в тупик, – может, и это разгадаешь, а?

– Разгадать не разгадаю, а предположить можно, – ответил я. – На работе надо спросить, не закупал ли он за наличку крупную партию товара. Или кредиторы за горло взяли. Если не то и не другое – значит, надо опять в квартире искать. Подождем, пока наши умники окончательно скажут, что денег нет. Тогда я пойду и постараюсь найти.

Короче, через несколько дней я опять попал в эту квартиру и в месте прикрепления люстры к потолку нашел тайник: там известь слегка осыпалась. После этого меня еще вызывали, убедились, что все чисто, и наградили почетной грамотой, а заодно и сказали, чтоб греб к берегу: хватит, мол, плавать, молодых некуда пристраивать. На мое место Грушу готовят, он умеет с компьютером обращаться, а для меня это – темный лес.

– Кстати, – заинтересованно спросил я, – почему бы вам не стать депутатом хотя бы горсовета? Люди вас знают. Я первый за вас отдам свой голос. Мне наплевать на компьютер – лишь бы в подъезде меня не раздели и не оглушили.

Майор ничего не ответил, грузно поднялся и пошел прочь, почти не шатаясь.

Сейчас, братцы, я хочу рассказать вам о нашей доблестной охране. Но не о всей охране – охрана, как известно, очень велика. Боже упаси, брать на себя такой тяжкий труд. На это есть классики, способные подниматься до глубоких обобщений; на это есть большие литературные формы, как то: эпосы, эпопеи, трилогии, романы, на худой конец, вместительные повести, близкие к роману по объемам и количеству персонажей.

Нет, у меня лишь небольшой рассказец, да и тот не обо всей охране, а только о маленьком частном случае. Ну, например, об охране некоего молокозавода, дай бог ему стоять сто лет и не расхищаться. Товарищи заводчане, заранее извините меня, сирого. Это я так, для блезиру. У вас, наверно, отличная охрана, и не бывает записок от начальства, и никто не выпивает на рабочем месте, и даже совсем отсутствуют докладные от материально-ответственных лиц, что, мол, там-то и так-то были нарушены пломбы и замки. У вас, естественно, этого ничего нет, потому что вообще быть не может ни при каких обстоятельствах. А я ни с того ни с сего вдруг приплел какой-то молокозавод, неизвестно где и как расположенный, и тем самым навожу тень на плетень.

Еще раз истово извиняюсь, но надо же кого-то припрячь для фантазии. Рыбокомбинат назвать, что ли? Так и рыбокомбинат можно обидеть. Его хоть и признали банкротом, но люди там имеют высокое понятие о чести, и чтоб там что-нибудь такое-этакое сомнительное – ни-ни. Конфетную фабрику тоже назвать не могу, потому как ворованным шоколадом у нас на рынке не торгуют, а только из-под полы показывают всякие деклассированные элементы, достойные хулы и порицания. У конфетной фабрики экспорт в десятки стран мира, микроскопы, рефрактометры, люди в белых халатах – разве там уместны какие-то недочеты в охране? Если и случается небольшая пересортица мускатного ореха с орехом греческим, или вместо обоих орехов в « Метеорите» вдруг ореховая скорлупа обнаруживается – так разве это тема для обобщений? Нет, о кондитерах больше ни слова, руки прочь от кондитеров, не сметь позорить честные имена и фамилии.

Или возьмем мясожиркомбинат. Никакой общественной собственности на орудия и средства производства. Акционерное общество, личная ответственность. Совет акционеров во главе с независимым председателем родом из Киева с пятью заместителями на все случаи жизни. А над ними наблюдательный совет. Письма, телеграммы в Киев и назад, факсы и телексы – и во всем строгости ужасные, никакой поблажки расхитителям. Охраны – видимо-невидимо, охранник на охраннике сидит и охранником погоняет. А сверху собственная служба безопасности, расследования, контроль. А еще сверху – ой-ой-ой. Что-то украсть? – вы о чем говорите, типун вам на язык; и думать забудьте, плохие мысли могут материализовываться. Муха не пролетит незамеченной, комар не проползет. Ну разве что КАМАЗ с прицепом ночью… Так это ж в кои веки бывает и все больше теоретически. А все-таки растащили, говорите? Ну это же ясно, как белый день – коварная, византийская рука Москвы, москали проклятые, для них даже шестнадцать постов охраны – чисто поле.

А руководство-то, руководство! Святые люди. Неподкупны, как Робеспьеры, Сен-Жюсты и прочие Цурюпы, истинный вам крест. Голодают, но зернышка макового в рот не возьмут без разрешения начальства. Только с его разрешения. А как убиваются, что им только один мясожиркомбинат достался, а не два и не три! Прямо лоб себе побивахом. А что бессребреники, что истина дороже им всяких Платонов и друзей – так уж и говорить не приходится. Друга, коллегу не угостят фальсифицированной сосиской – а вдруг растрата?! Пятно на репутацию, горе-горюшко-то какое, позор, посыпай голову пеплом, подавай в отставку немедленно. Только вот на кого комбинат бросишь – это лишь и держит на месте, общественная польза превыше всего. Один прямо так и сказал: ничего не попишешь, уж таким меня мать родила, чтоб за дело народное стоять. Счастливая мать и счастливые ее предки также.

Ну да ладно об этом комбинате. Еще подумают, что там охрана хуже, чем у других. Ничуть не хуже и не лучше, такая же безупречная, как и везде. Возьмите вы всякие СМУ, РСУ, ССУ и прочие технические учреждения. Там хмурые, озабоченные бухгалтеры, сметы, поправки и коэффициенты на влажность, мороз и летнюю жару. Попробуй там исчезни завалящий кирпич – сразу в сметах прореха, дом высотной постройки останется без этого несчастного кирпичика мироздания, а это уже недострой со всеми вытекающими последствиями для банков, гаражей с удобствами, дач, вилл, и прочих подсобных помещений. Видите, насколько все это серьезно, а вы, понимаете ли, шьете какие-то шуры-муры с охраной. Не надо этим раскидываться походя.

Я полностью разделяю заботу о чистоте рядов нашей охраны и потому возьму абстрактное предприятие с абстрактной же охраной, засекречу все выходные данные. Будем работать втемную, инкогнито. Не будем переходить на конкретные личности, чтоб никого не обидеть зря подозрительными ассоциациями.

Итак боец икс некой охраны игрек рассказывает:

Сначала я в родном своем колхозе в бригаде полеводов был. Потом в армию. Когда дембельнулся, в полеводы не захотел, и меня пристроили в эту самую…как ее… пенитенциарную систему. Я долго язык ломал, называя знакомым место службы, и никак не мог взять в толк, чем я буду заниматься, потому что, кроме как окучивать овощи, я ничего не умел. Но оказалось, что это система, где исправляют ошибки перед обществом за то, что плохо прятали концы в воду или не успевали их спрятать вообще. Или может так кому-то надо было.