Владимир Кошкин - Собака для Анечки. Сборник рассказов

– Ладно, черт с вами, может, сменим тему?

– С удовольствием.

Они вновь завели разговор, в этот раз о каких-то кальмарах, об их проблемах и другой чепухе, а в моей голове уже рвалась и металась эта жуткая мысль о пустоте после смерти.

Я лежал и слушал этих людей, невидимок для меня сейчас, и размышлял вместе с ними. Где-то там, сейчас рвет своих приверженцев жизнь, а я тут. Вдруг стало так смешно, не знаю, отчего, но захотелось смеяться просто так, без повода, настроение так и осталось паршивым, но смех разрывал меня изнутри, ему было наплевать на мои душевные переживания.

Проваливаясь в сон, я подумал, о смерти, а что если я умираю?

Смешно, трясешься и ждешь конца света, боишься, что все сбудется, а когда он не настает, ходишь и нервно выкрикиваешь, мол, что за безобразие еще один конец света просрали. Вот и сейчас, проснулся и недоволен от того, что снова жив, а когда засыпал до ужаса боялся что не проснусь.

– Как вы себя чувствуете? – До чего же знакомый голос, но эту женщину я вижу впервые, хотя возможно я ошибаюсь.

– Нормально, вроде. – Отвечаю, а сам смотрю на ее ноги, коротенький халатик еле-еле прикрывает колени.

– Курите? – А ноги у нее ей богу не плохие.

– Да. – Беру сигарету и закуриваю. – Можно задать вопрос?

– Ну, разумеется. – Она мило улыбается, но я все равно замечаю, как все ее тело мгновенно напрягается.

– Кто вы, и почему я здесь? – Боже до чего же хорошо, что на свете есть сигареты, никогда бы не подумал, что буду им так рад.

– Видите ли…

– Покороче, пожалуйста. – Перебил я, вообще-то не хотел, само собой вырвалось.

– Сергей Михайлович, вы здесь находитесь, так сказать на неком обследовании.

– Проверяете, не шизофреник ли я?

– Ну не совсем. – Она вдруг заметила мой не скромный взгляд на ее ноги и немного смутилась.

– Вы не ответили на мой вопрос, до конца. – Интересно, сколько ей лет? На вид не больше двадцати пяти, черт побери, весьма не дурна собой.

– Меня зовут Светлана Георгиевна Арно.

– Значит Светлана Георгиевна.

– Давайте все же перейдем к делу.

– Давайте. – Я осторожно выудил из пачки очередную сигарету и закурил.

– Сергей Михайлович, вы поступили к нам в весьма плохом состоянии.

– Я что был пьян?

– И это тоже, вы хотели повешаться.

– Я? – У меня, аж сигарета изо рта выпала. – Значит, все-таки решился.

– Я вижу, мысли о суициде посещали вас уже давно и неоднократно?

– Ну не то чтобы, но было, спорить не буду.

– Можно поинтересоваться, от чего у вас такое маниакальное стремление к смерти?

– Ну, во-первых, никакого стремления у меня нет, так, иногда, по пьяному делу ум за разум заходит и все, а во-вторых, дальше рассуждений, ну до самого суицида, так сказать непосредственно, дело не доходило.

Интересно, отчего в медицину идут красивые девушки, смотришь на них, и не верится что вот такое хрупкое существо, без раздумий может вскрыть тебе черепную коробку, когда ты в морге лежишь, достать мозг и, покрутив его в своих миниатюрных ручках, засунуть обратно.

– Хорошо, я вижу, что вы немного утомлены нашей беседой, возвращайтесь к себе в палату. – Она встала со стула и, небрежно отдернув край халатика, подошла к окну. Беседа была окончена.

Двенадцать дней восемь часов, и крыша тут начинает съезжать на самом деле. Когда общаешься с душевно больными, сам начинаешь считать себя таким же. Но не это главное. Например, люди, которые то появляются, то исчезают из ниоткуда в никуда, голоса говорящие сами с собой, да и много еще чего другого, во что в нормальном состоянии просто не поверишь. Я рассказал одному из больных, что слышал, как два типа трепались между собой, когда я лежал почти без сознания, про то, что там был и третий который молчал и смотрел по сторонам.

– А говорили они о смерти. – Вдруг сказал он.

– Они сравнивали ее со сном, вернее сравнивал один, а второй говорил что смерть, равно как и сон ничто иное, как пустота. – Я вдруг на минутку замешкался. – А ты откуда знаешь?

– Я тоже их слышал, да и, наверное, все их слышали. – Он пожал плечами и вновь подошел к окну, от которого я его отозвал, чтобы поделится сокровенным. – Знаешь, все думали поначалу, что там действительно кто-то сидел, но некоторые смогли таки открыть глаза, и знаешь, там никого не оказалось просто-напросто пустая комната, а голоса продолжали говорить, как ни в чем не бывало.

– Ну а медики, ну врачи-то что говорят?

– Ничего, они лишь гладят по голове и противно так говорят, что все будет хорошо, и пичкают таблетками до потери пульса. Знаешь, что это за противное состояние, когда ты слышишь, видишь, думаешь, но при всем при этом ничего не можешь сделать, лишь моргать да пускать пену изо рта?

Мы стояли и говорили с ним до отбоя, потом нас силой увели в палату и, уложив на кровати, привязали к ним ремнями. Когда выключили свет, мне стало страшно. Однажды, в детстве, когда мать выключила в моей комнате свет, появился человек, он сел ко мне на кровать и стал смотреть мне в глаза, я тогда дико перепугался и закричал, прибежали родители и включили свет. Комната была пуста, но этот взгляд, этот взгляд еще долго прожигал меня насквозь.

– Притворись, что ты спишь! – Услышал я приглушенный шепот откуда-то из темноты. Я слышал, как отварилась дверь и в палату вошли четверо, как шуршащей походкой они двигались к моей кровати. Я зажмурился, сердце забилось в дикой агонии, руками я вцепился в край кровати. Они встали вокруг меня и стали смотреть, смотреть точно так же как и тогда в детстве смотрел тот человек появившийся из ниоткуда. Потом послышался их шепот, этот душащий шепот, проникающий во все мое тело, голова начала разрываться на части. Я закричал изо всех сил, закричал, не открывая глаз.

3

Тяжело ли знать что там дальше? Поначалу возможно, но потом все это теряет свой первоначальный смысл, вернее его отсутствие. Да и не дает оно ответа на все вопросы, это осознание.

Сегодня последний день моей жизни, очень скоро мое сердце остановится, и я знаю это. Мне не страшно, и не умиротворенно, мне просто наплевать. Те трое, что объяснили мне все, до сих пор в моей голове, они продолжают шептать мне, но я не вижу в их постулатах теперь ничего особого. На стене кровью, моей ли, написан стишок, я написал его, пять лет назад, когда вышел из больницы с Ними в голове. Этот стишок я вычитал в книге, кажется, это был какой-то исторический роман, но не это самое главное. Стишок этот из 19 века, но как он подходит ко мне!

«Три Ангела к моей кровати,

Три Ангела вокруг моей головы.

Один, чтобы наблюдать, и один, чтобы молиться,

И один, чтобы унести мою душу».

Но они не унесли ее тогда, Они предпочли остаться во мне. Но ничего, еще чуть-чуть и я буду, свободен от их болтовни, от их правды этого мира.