И. Сотников - Из найденных хроник одного заседания. Разброд и шатания

– А вот это брат нехорошо. Особенно всего бояться, – Поднявшись на ноги и, подойдя вплотную к Тише, сказал Глеб, – и так провоцировать даму своего сердца на скуку. Неудивительно, что она убежала от тебя в большой город, где одни только огни освещения и реклам, стоят того, чтобы на них посмотреть пока молодая. А ты, из-за своих эгоистических побуждений, а может и того больше, неуверенности в себе, взял и запер её в четырёх стенах нашего захолустья, где и показать себя некому. – Глеб, насладившись произведённым эффектом на Тишу, который от изумления выпустил штаны, и они упали вниз на пол, вернулся обратно на кресло и принялся за наполнение себя водой из банки. Тиша же собрался с мыслями, для начала взялся за штаны, а как надел их взялся за Глеба.

– Я тебя понял. – Обратился к Глебу Тиша. – И куда поедем в первую очередь?

– Куда скажешь, туда и поедем. – Дал свой ответ Глеб.

– Значит на Уолл-Стрит. – Немало удивил своим ответом Тиша Глеба, но тот не стал выяснять у Тиши, что тот имел в виду под этим именованием своих мысленных объектов. А всё потому, что у Глеба из его рук до сих пор ещё не выветрилась память о чёрной бородке того типа, который оказался слишком невразумительным типом и его пришлось долго учить уму разуму на задворках ресторана. Из-за чего Глебу впоследствии пришлось разминуться с Тишей и даже с причиной возникших разногласий с этим типом, миловидной девушкой, которая оказалась слишком нетерпеливой и не стала ждать, когда справедливость восторжествует, покинув заведение до прихода в него Глеба. Правда окровавленный вид Глеба, как минимум не способствовал проведению в жизнь его замыслов, а охраной и вовсе посчитался недопустимым. И он ими, недолго думая, – а надо бы, хотя бы ради обслуживающего их стол официанта, который из-за неоплаченного заказа остался с разбитым сердцем и планами, – был тут же выпровожен за двери ресторана и отправлен самим собой домой.

– Там отыщем того негодяя. А вслед и Анни. – Сказал Тиша, закидывая сумку на плечо. Ну а Глеб, так сказать, не обременён большими нагрузками, у него с собой только его, как он считал, безмерно привлекающая внимание (в каком качестве, он не счёл нужным уточнять, мол, кто видел, тот всё понял и без слов) внешность и он, похлопав себя по карманам пиджака, убедившись, что всё на месте, выдвинулся вслед за Тишей на выход. После чего они, используя общественный транспорт, – надо продышаться и привыкнуть к скоплениям людей, которые вскоре их будут со всех сторон теснить, – добрались до вокзала, где ровно по расписанию, забрались в поданный для посадки вагон.

– Мне необходимо поспать. – Тиша довольно умело аргументировал занятие собой предпочтительного места у окна, куда он, не дав Глебу времени как-то сообразить и воспрепятствовать его эгоистичным действиям, быстро прибился и, натянув на глаза бейсболку, тем самым зафиксировал себя в качестве до смерти скучного собеседника, и безусловно наглеца. И будь на месте Тиши кто другой, то Глеб скорей всего не стерпел бы таких вызовов своей природе человека любопытствующего, которому жизненно необходимо наполняться знаниями и значит место у окна, по факту наличия в нём этих желаний уже его, и так натянул бы эту бейсболку незнакомому типу у окна, что тому бы в итоге пришлось вызывать спасателей, чтобы извлечь его голову оттуда.

Но раз пока на месте Тиши он сам и, благодаря этому вовсю использует его дружеские отношения в личных целях, то Глебу ничего не остаётся, как сидеть с краю и искать утешения для себя на стороне, то есть среди временных попутчиков по жизни, пассажиров этого вагона, коим довелось в одно с Глебом время, в одном месте встретиться, и главное, в одном и том же направлении следовать ближайшие два часа.

– А это говорит о многом. – Здраво рассудил Глеб, обводя взглядом рассаживающихся по своим местам пассажиров. – Как минимум о том, что наши мысли направлены в одну и ту же сторону. А такое единодушие, чем не повод для знакомства. – Сделал вывод Глеб, заметив появление в вагоне, все руки в сумках, с огромной на голове, закрывающей лицо шляпой, а на плече что-то объёмное, похожее на мольберт, что косвенно подтверждают выглядывающие деревянные ножки, молодую особу точно, но красивую или уродину пока не ясно, которая грозила вставшим на её пути головам проверкой их на прочность.

– Надо ей помочь. – Было подумал Глеб, как уже среди пассажиров нашёлся свой до чего же наглый помощник, который, не дожидаясь когда по его макушке съездит одна из сумок этой девушки, предусмотрительно предложил ей свои услуги грузчика и, умело перехватив сумки из её рук, всё так ловко для себя, – её сумки на полку, а саму девушку рядом с собой, – устроил, что Глебу только и оставалось, как диву даваться. А ведь быть может, что соседям это бесцеремонного типа по купе, да тому же хлипкому и тухлому с виду сморчку в очках («Наверное, бухгалтер какой-то, – подумал Глеб»), не желается разделять своё общество с этой милой с виду дамой, приятной во всех, опять же с виду отношениях. – О чём это я. – Усмехнулся Глеб, поняв, что слишком увлёкся осуждением того дерзкого типа.

– Вот же ловкач. – Вздохнул про себя Глеб, после чего посчитав, что здесь в этом вагоне действует какая-то странная тормозящая его сознание среда, решил отвлечься на чтение, для чего им была заблаговременно приобретена кое-какая пресса. Куда он и углубился всем собой, чтобы таким образом миновать пределы воздействия на своё сознание этой заточенной на замкнутость среды.

Тем временем Тиша, по разумению Глеба, да и по-своему тоже, должен был уже вовсю, если не спать, то предаваться дрёмам, к чему он, в общем-то, и стремился, но всего это с ним не случилось, и всё потому, что всегда найдётся что-то или кто-то, кто по собственному разумению смотрит на этот мир, и в нём совершенно нет места для вашего покоя. Иными словами, этот кто-то, всё делает для того, чтобы вы не уснули. И это даже не тот тип, сидящий напротив, на обращённом к вам лицом ряду кресел, который как только сел на своё место всё не умолкает, болтая с кем-то по телефону (и откуда у него столько денег на телефоне и столько слов в голове помещается), – к этой монотонности уже выработалась привычка, – а вот-то, что чей-то слишком длинный нос, своим неимоверным соизмерением не даёт вам себя комфортно, да что там эта комфортность, когда он просто не даёт спокойно чувствовать некоторым людям (и вы уже поняли кому), на которых направлен этот на них указующий перст, то с этим не так уж легко смириться.

И хотя данное обстоятельство объяснения ёрзающего на своём месте поведения Тиши, который не то чтобы уснуть не мог, а чувствовал себя достаточно тревожно, и всё по вине этого направленного в его сторону огромного носа, который возродился вместе с неким типом, который находясь со своим длинным носом на одной стороне, естественно не мог прочувствовать всю ту глубину его вмешательств в личную жизнь людей, на которых он был направлен, покажется не просто пустяшным аргументом, а даже некой притянутой за уши, а не за нос (ха-ха), отговоркой, всё же это не так.