Татьяна Бершадская - Снято! Всем спасибо

Но местная молодежь предпочитала раскладывать свои полотенца и пляжные подстилки на бетонной полосе ланжероновского массива, потому что справа располагался бетонный пирс, упирающийся в волнорез, а внизу справа был песочный пляж лягушатника, того самого, где плескалась малышня. Туда мы не ходили.

И вот мы лежим, намазанные защитным кремом, загораем, глаза закрыты. Вдруг мне на живот капает сверху. Дождь исключался.

Я открыла глаза и увидела уже сидящего сбоку от меня парня.

– Драссте, – произносит он. – Не бороздите свой девичий лобик морщинами. Ви меня не знаете. Но это поправимо. Я Толик, курсант «вышки».

Я знала уже, что «вышка» – это высшая мореходка.

– Таня, – говорю я.

– Приезжая? Я ж слышу – не местный выговор.

– Уже местная, – я потихоньку разглядываю крепкого и хорошо сложенного парня. У него короткая стрижка, темные волосы и глаза. Он симпатичный и улыбчивый, загорелый, мускулистый. Вот и все… Чего-то маловато. Судя по способу знакомства – это давняя домашняя заготовка, и он вылавливает такую плотву, как я, частенько, и я просто какая-нибудь 136-я однодневная любовь.

Людочки, кстати, поблизости не обнаруживается. Я увидела ее зеленую шапочку над водой массива. Людочка плещется у самых камней, где крабы перебегают от одной норки к другой. Рядом с ней, как поплавок, качается мужская голова.

Ну, значит, сегодня мы ангажированы, как минимум, на танцы.

– Танечка, – продолжает морячок, – а шо, ты одна пришла? С подругой? А я шо та не сильно ее вижу. Щас угадаю – куда она делася. Знаю – ее пригласили на заплыв Одесса – Николаев. Брассом. Не? О, угадал! Она вже не вийдет с моря. Не, она не утопла. Просто у ней купальник смылся и она так долго мокнет у воде, шо у ней вирос хвост, и она теперь русалка.

Такой трёп скоро надоел мне, а Людочка все не шла.

Наконец вместе с «поплавком» они подошли к нам.

– О, Толян! – Людочкин спутник хлопнул курсанта по плечу.

– Боб! – в ответ получил тычок в живот «поплавок».

Оказались сокурсники. И – да, вечером предполагались танцы, во Дворце моряков.

Мы с Людочкой успели вернуться домой и даже отдохнуть и принять вместе душ в нашей коммунальной ванной. Это было сразу замечено Олечкой-«самашечей», той самой, что с немцами… Она пару лет назад «поехала головой» и теперь периодически попадала в заботливые руки Тамарки-Бульдозера, и та, по-соседски, ее подлечивала. Ну, вот она-то первой и заметила наши приготовления.

– Шо я замечаю у нашей сауне сегодня? Я замечаю большие планы на вечер через это разбазаривание коммунальных платежей за водные ресурсы. Наши Золушки запрягают крис у кабак (крыс в тыкву) и едут – куда? На бал! Я таки права?

– А шо ви тут крутитеся, мадам Гриншпун? – Тамарка-Бульдозер вышла из комнаты и стоит напротив любопытной соседки. – Вам интерес зудит?

– Та я просто интересуюся…

Олька-«самашечая» отступает к своей двери.

– От не надо просто. Я чи не помню, чи забыла, када вы, пациентка Гриншпун, последний раз заходили нас навестить у нашем санатории для VIP-персон, шо находится на Слободке? А то я могу вне очереди по блату устроить.

На танцы мы с Людочкой пошли, и веселились там и танцевали так, что наши Толик и Боб, в конце концов, отошли в сторонку и наблюдали, как мы зажигаем с разными парнями и абсолютно не испытываем никаких угрызений совести.

Домой нас провожали другие морячки.

…Здесь, в Зурбагане (так я называю зачарованный мой город) я первый раз влюбилась, потом разочаровалась: мама моего избранника заявила, что только через ее труп сыночек женится на жидовке. В свою очередь моя бабушка сказала:

– Шоб я так имела мои цурес 3 3 Проблемы – идиш. , как ты выйдешь замуж за такого поца, за этого гоя! Пусть он себе найдет шиксу, которая закопает его больную на голову мамашу живьем в землю.

…Потом, после моей просто киношной любви с последующими, далеко не киношными страстями, о которых я когда-нибудь расскажу, я влюбилась на всю жизнь (так мне казалось) и очень-очень потом родила сына.

Но это абсолютно другая история.

О негасимой и большой любви, которая случилась со мной в 19 лет.

У моей подруги Софы собиралась богемная компания, в которую каким-то образом, где-то на каких-то посиделках на очередной кухне, затесалась и я. Меня там держали за интеллектуалку и малышку. Все, реально, были намного старше.

Мы читали Вознесенского, Эдгара По, Цветаеву и Ахматову. Ваха Квиридзе пел под гитару Высоцкого и Окуджаву. Мы ходили на выставки импрессионистов, а потом до сорванного горла спорили на кухне у Софки (она жила одна, без родителей) под «Рислинг», кофе и сигареты. Туда Вика привела Сашу и две недели я, немая и несчастная от свалившейся на меня мУки, не смела поднять глаз на этого полубога.

Ну, и не ходила бы на эти вечерние посиделки… Так нет! Ходила, как на работу. Через две недели закончилось Викино счастье и началось мое. Потому что Саша, как сейчас говорят, на меня «запал». А я, дура, этого не знала. Ну, как вы понимаете, от моей бабушки скрыть что-то было просто невозможно.

– Это шо такое, я спрашиваю? – кричала она. – Нет, шо это такое?! Это глаза или это фары освещать темные переулки, где ви будете гулять с этим твоим шлимазлом 4 4 Недоразумением – идиш. Сашей?! Это так девушка сейчас идет выйти с молодым человеком, а, я вас спрашиваю? Это вот тепер называется скромная баришня? Ой, вэйзмир, какое щастье, шо твои родители тебя не видят! Я не знаю, шо могло бы быть, бедный твой папа, мой сынок, и бедная мать твоя! Ты же ж у гроб их загонишь, если они, паче чаяния, увидят этот Содом с Гоморрой на твоем лице! Иди немедленно умойся и расчеши этот сеновал на своей дурной голове! Шоб я так жила, как это красиво! Не смей так на меня смотреть, бесстыжая, стыд и срам! Как порядочный мальчик может пройтись рядом с такой?.. Нюся, Нюся (это дедушке), иди вже посмотри на эту гопницу! Ты видишь, как она виглядит? Что скажут соседи? Нюся!

– Оставь девочку в покое, Аделя, сердце мое! Сейчас у них в моде краски на лице. Пройдет…

– О! Теперь я знаю, у кого она такая! У твою родню, шоб они были все здоровы и счастливы на многие годы, тока не рядом с нами! А я думаю, шо такое? Почему МОЯ внучка совсем не похожа на меня. Так потому шо она похожа на тебя! Слава Богу, что у нас сыновья. Ой, я даже боюся думать, шо могло бы вийти с дочерей, не про нас будь сказано!

Под такие монологи я собиралась и старалась поскорее смыться от греха.

Мы гуляли по Одессе, сидели у моря, целовались, курили одну сигарету на двоих и были счастливы, как могут быть счастливы люди, которым по 19 лет.

Но в нашу любовь был привнесен особый колорит – моя бабушка. Она всегда знала, где мы бываем. Это пугало. Казалось, у нее были повсюду глаза и уши. Ни разу она не ошиблась, рассказывая мне о наших передвижениях по городу.