Станислав Морозов - Месть распятого мальчика в трусиках. Основано на реальной истории

– Что, совсем с Абрамкой плохо? – спросил он, догадываясь, в чем дело.

– Абрам чуть не умер из-за глупой твоей ревности, идиот! – вдруг заплакала Мария, закрывая лицо руками. – Еще бы немного и… все… Если бы не Тамир, который помог мне открыть замок!

«Опять этот длинноносый Тамир – прокрутилось в голове у Андрея, – почему бы ему не уехать обратно на свою священную землю… Хотя, о чем это я, нужно же про Абрамку спросить, а то еще правда откинется».

– Так че с Абрамкой? Выпить осталось? – зачем-то добавил он, сам поняв, что сказал дикую глупость.

В этот момет из соседней спальни послышался детский плач. Это был Арбамка.

***

Прошло дней пять с момента неприятной встречи головы Абрамки с кухонным столом, и врачам, наконец, удалось поставить точный диагноз. МАЕЧНОТРУСЕЛЯБНЫЙ СИНДРОМ. На этом развитием ребенка резко остановилось, даже наоборот, он начал тупеть на глазах: говорить теперь он стал крайне редко и не совсем разборчиво, но самое страшное – это сам диагноз! Абрамка наотрез отказывался носить какую либо одежду, кроме маечки и трусиков, случалось так, что он вместе с ногтями вырывал со своих маленьких детских ножек носочки и начинал биться в припадках. Стоило надеть на него кофту, как он, снимая ее, останавливался на шее и пытался себя придушить. Надетые шортики или штанишки вызывали у него недержание и он, обсираясь, бегал по дому за родителями, обмазывая их своими фекалиями. Поскольку мать была слишком набожной, стоит напомнить, она тут же усмотрела в этом деле нечистых духов и окатила Абрамку ведром с крещенской водой, правда, это не помогло, почему-то. На следующий день Мария вызвала своего знакомого священника из сожженного храма, который чудом остался жив. Он, естественно, тоже все увиденное списал на проделки сатаны, прочитал молитву, перекрестил его, да и ушел. Тогда, как показалось Андрею, который был трезв уже несколько последних дней, весь этот проклятый дом сошел с ума!

Что касается бизнеса Андрея, который и так практически загнулся из-за его прежнего беспробудного пьянства, то его отжали укрофашисты. Тогда Булгаков старший решил для себя, что смысла оставаться в доме с сумасшедшими, в городе с фашистами становится невыносимо и принял серьезное решение – записаться в ополчение! Андрей пропал из Славянска в ночь с 1 на 2 июля 2014 года, с тех пор о нем не было никакой конкретной информации, никто не знал, куда он точно направился и жив ли он вообще, ходили лишь слухи; самой распространенной версией была следующая: ему удалось таки добраться до Луганска и попасть в подразделение «СвятБар» (Священный боярышник). И, уже 7 или 8 числа того же месяца, по тем же слухам, он героически погиб, обороняя аптеку где-то под Луганском. Боеприпасы были на исходе и, чтобы дать возможность уйти своим боевым товарищам, выпив все фунфырики с сомнительными спиртосодержащими веществами, со звериным воплем «За дедов, епта! Когда я пьян – я Джеки Чан! Смерть укропам!» пошел биться врукопашную с фашистской нечестью. Правда, уже на выходе из аптеки, его и подстрелили, что неудивительно… Официально эта информация никем подтверждена не была, но во всей округе о нем шептались, как о герое, даже, втихаря, молились на его образ. Возможно, когда Славянск будет освобожден от бандеровской хунты, улицу им. Й. Геббельса снова переименуют, только уже в честь героя А. Булгакова.

Тем временем Абрамке становилось только хуже, говорил он все реже и реже, а приступы лишь усиливались. Дефект речи маленького бедного ребенка стал поводом для насмешек у более старших ребят с улицы. Бывает, играет он у себя во дворе, безобидный такой, в одних лишь маечке и трусиках играет, как подойдут к калитке подрастающие хулиганы и спросят: «А кто у тебя папа, Абрам?», тот и ответит, поступив глаза: «Мой папа – в*опучленец», и заливаются отморозки диким жестоким смехом. А как скучно станет и пройдет все праздное настроение – возвращаются и все начинается сначала. Так по несколько раз в день.

Мария же, после всех последних событий совсем перестала дружить с головой и впала в лихорадку: до Абрамки ей дела никакого не было, она считала его сыном дьявола, руки ее покрылись на нервной почве красными шелушащимися пятнами, которые она раз за разом расчесывала до крови. Круглые сутки Мария читала молитвы, в надежде, что Господь спасет этот мир от нечестии, которая превратила родную Украину в дом Антихриста, а сам Антихрист в лице ее сына за три года своего правления на земле не затмит сознание людей и все они спасутся. В общем, совсем поехала Мария на почве религиозной горячки: бывает, ходит по улице им. Й. Геббельса и спрашивает у прохожих: «В писании же сказано, что Антихрист придет на землю умным и добрым, так почему он выглядит тупым дегенератом в маечке и трусиках?». Соседи, к удивлению, отвернулись от нее, как только поняли, что с головой в этой семейке не в порядке у всех и что от них ждать дальше – страшно подумать, потому просто ее игнорировали, либо утвердительно кивали головой с натянутой глупой улыбкой на лице.

«Правый сектор» 1 1 здесь и далее – экстремистская организация, запрещенная в РФ и тот, патрулируя в очередной улицу имени известного министра пропаганды нацистской Германии, встречая на пути Марию, старались закрывать глаза на так режущую их уши русскую речь.

Семью Булгаковых оставил даже хитрый кучерявый сосед Тамир, который казался ранее Марии лучшим другом, с которым можно было поделиться любыми самыми сокровенными секретами. По его виду можно было заметить, что он даже рад такому исходу. Он с большим довольством наблюдал со своего крыльца, как над маленьким Абрамкой в очередной раз издевается местная шпана.

– Кто у тебя папа, Абрам?

– Мой папа в*опучленец.

И снова этот издевательский смех отморозков, наивный смех Абрамки и подлая улыбка богоизбранного Тамира.

Так начиналась история с мальчиком в трусиках и с его тронутой мамашей.

Июль выдался аномально жарким, особенно одиннадцатый день месяца, который и показывал календарь, висящий над столиком в углу кухни с религиозной литературой. Календарь был достаточно редким для здешних мест, оккупированных украинскими карателями: во всю страницу «Июль» рисовалась физиономия свергнутого и бежавшего в Россию Януковича, изо всех сил пытающего выдавить из себя улыбку «Я с украинским народом!» Время было раннее, около 6 утра. Мария стояла над кухонной плитой и варила кашу для Абрамки; по утрам на нее, как правило, не нападало лихорадочное безумие, так что ребенок от голода не страдал. В голове мелькали отрывки воспоминаний многолетней давности: мама с папой, свободный от фашистов Киев, добрейшей души верующая бабушка, церковь, молодой и сильный Андрей… Воспоминания изредка прерывались, и перед глазами возникала белая пелена и где-то сквозь эту пелену прорисовывались страшные картины, страшные события, произошедшие в последние несколько дней, сломавшие судьбы трех человек. Трех человек, которые могли бы стать счастливой и крепкой семьей, если бы не безумие, в которое впал украинский народ с приходом Киевской хунты! В такие моменты Мария начинала бить себя по щекам и рвать волосы на голове, чтобы вернуться в реальность – это нередко помогало. Геноцид русского народа в Украине сломал этот народ, он убил в любимом Андрее чувство веры и доверия. Именно потеря веры в верность супруги разрушила семью Булгаковых. Эти мысли изо дня в день становились началом новой волны лихорадки и Мария начинала безуспешно пытаться успокоить себя теплыми воспоминаниями: мама с папой, свободный от фашистов Киев, добрейшей души верующая бабушка, церковь, молодой и сильный Андрей… Воспоминания перебил знакомый до боли звук ревущего танка: «Это пьяные негры, снова пьяные негры! – сразу раздалось с больной голове Марии» и она, уронив кастрюльку с кашей, пулей рванула в комнату к Абрамке, который уже сидел, забившись в углу комнаты, поджав колени и плакал. За это время он тоже выучил этот звук и узнает его из тысячи! Мария схватила испуганного мальчишку на руки и побежала к подвалу, но в этот момент раздалась автоматная очередь, посыпались стекла и она упала на пол, закрыв собой Абрамку. Это было знакомо! Это было не впервые! Это были пьяные негры!