Павел Гусев - Жизнь, любовь, страдания

Половица разговаривала с водопроводным Краном:

– Как хорошо ты гудишь! Душа радуется…

– А ты, соседушка, хорошо скрипишь, – польстил ей в ответ Кран. – Слушаю – не наслушаюсь. Только вот удивляюсь: Скрипка, как и ты, сделана из дерева, ее слушают с утра до вечера и хвалят ее талант. Наверно, потому, что она громко играет. Вот и тебе бы надо так скрипеть, чтобы все слышали и хвалили.

Послушавшись Крана, Половица заскрипела так, что все в доме проснулись. Утром пришел мастер, вбил в нее гвоздь – и она умолкла.

Кран долго гудел, возмущаясь:

– Талант загубили!

На соревнованиях спортсмен с легкостью преодолевал все препятствия одно за другим. Победа уже была близка, соперник далеко позади.

«Можно и расслабиться», – подумал он, замедлил бег и просчитался: соперник финишировал первым.

– А все гордыня, – сказал тренер спортсмену. – Готовься, будем ее выгонять, каждый день тренироваться. Уйдет гордыня только с потом.

У хозяйки дома новоселье.

Гости изрядно напились горячительных напитков и задремали. Тут прилетела Муха. Полазила по столу, осмелела, прошлась по всем тарелкам, наелась досыта и отпила вина из рюмки. Захмелела и решила: «Это в честь меня стол накрыли. Я же редкий гость!»

Села на цветок, который тоже, думала, ей подарили, устроилась поудобнее, листочком прикрылась и задремала.

Тут приятельница прилетела.

– По какому случаю гулянка? – спрашивает.

– Я с друзьями встречаюсь, – отвечает захмелевшая Муха. – Меня тут все знают. Я здесь как родная. Смотри, как меня уважают!

И она стала приставать к гостям, а те от нее отмахиваются.

Муха говорит подруге:

– Видишь, как меня приветствуют, ладошками машут. Я тут хозяйка, угощайся, сколько тебе заблагорассудится.

Села приятельница Мухи на стол – и ее тут же прихлопнули.

– Не признали своей, видно, только меня уважают.

Муха хлебнула еще вина и сказала:

– Теперь посплю, а потом опохмелюсь.

И шлепнулась в знакомую рюмку.

Колодезный Журавль смотрел в небо, чтобы отвлечься от ворчливой Бадьи.

– Жить с тобой невозможно! – возмущалась она, звеня цепью. – Ты все время глядишь вверх, чтобы увидеть свою Тучку. Совсем забыл меня. Я утоплюсь! Непременно утоплюсь!

И она бросалась в колодец.

– Ну и топись! – скрипел Журавль.

Потом думал, что правда утонет, и вытаскивал ее. Они же с ней были обручены и связаны одной цепью на долгую жизнь. Куда денешься?

Бадейка побулькает, обсушится, видит, что Журавль по-прежнему уставился в небо, и снова громыхает цепью:

– Не вздумай теперь меня вытаскивать, – шумела она. – Ты мне опостылел! – и где-то глубоко в колодце громко шлепалась в воду.

– Уф, отдохну, – скрипел Журавль. – Мне все это надоело…

Подождет немного, а потом спохватится:

– И правда утонет! Я один останусь. Повздорить будет не с кем. Скучно станет. Она же близко, а Тучка далеко.

И опять Журавль вытаскивал Бадью. Она освобождалась от воды, чуть-чуть обсыхала и снова за свое:

– Топиться буду!

– Видно, у меня судьба такая, – вздыхал Журавль. – Привередливая Бадья досталась. Придется смириться.

Красивая Бабочка летала по полянке в поисках своей Любови. Но с кем бы она ни знакомилась, всех отвергала.

– Не приставай ко мне! – говорила она Солнечному Лучу. – Ты жарко греешь, и мне это не нравится.

Ветер к ней подлетит, а она ему:

– Отстань, ты холодный!

Отказав в дружбе и Васильку, она, взмахнув ажурными крыльями, отправилась искать знатного ухажера. И тут увидела Сачка. Он пытался ловить знакомых ей бабочек, которые в ужасе улетали прочь.

«Я бы от Сачка никуда не улетела, – подумала она. – Он красив, ему так идет оранжевый цвет. К тому же он большой и, видно, сильный. Именно такого я бы полюбила!»

А Сачок тут как тут. Изловчился и накрыл Бабочку. Лежит она под ним и радуется:

– Как здесь уютно, тихо! Нет приставучих Луча, Ветра и Василька…

Сачок перенес Бабочку в стеклянную банку, где было много ее знакомых. Они бились о стекло, стараясь как-то выбраться.

– С кем же я познакомилась? – испуганно воскликнула она.

– С коллекционером бабочек, – ответили ей. – У Сачка любовь к нам своеобразная.

Маленький Мостик лежал над ручьем и радовался жизни, хотя ему было очень тяжело: солнце жгло, дождь мочил, ветер дул, по нему ходили, бегали, прыгали. Но он на это не обращал внимания.

Со временем у него расшатались дощечки, которые могли отвалиться, и о нем уже стали говорить:

– Износился, пора отправить на дрова!

Тут еще ветер стал его донимать, раскачивать из стороны в сторону. Однажды так сильно дунул, что Мостик упал в ручей, где его залило водой и завалило грязью.

– Если я буду так лежать, меня совсем засыплет землей, – заволновался он. – А я еще полон сил и хочу послужить всем на радость.

Он вспомнил солнышко, дождь, ветер, пешеходов, и ему без них стало грустно.

Мостик стряхнул с себя грязь. Ручей хотел было его подхватить и унести, но он сопротивлялся изо всех сил и причалил к бережку. Его подняли, починили дощечки, положили над ручьем и укрепили так, чтоб ветер не сдул.

И Мостик радостно воскликнул:

– Жизнь можно продлить, если за нее будешь бороться!

Познакомился крепкий дубовый Брус с Дверью. Она пахла свежим деревом, и ее красивая текстура была покрыта желтой блестящей олифой.

Брус не сводил с нее взгляда. Она ему очень понравилась, и он прижал ее к себе двумя металлическими петлями. Ей это тоже понравилось, и она плотно прильнула к нему. Порой если и отходила, то ненадолго, и опять возвращалась. Ни разу не было слышно, чтобы она недовольно скрипнула. Это была любовь!

Остальные бревна дома, которые окружали их, гудели:

– Вечной любви не бывает. Это все временное увлечение, близость надоест и все пройдет…

Спустя годы Брус осел, Дверь усохла и стала скрипеть на весь дом. Но Брус, как в молодости, по-прежнему держал ее своими петлями, и она чувствовала себя уверенно и крепко, несмотря на появившиеся трещинки.

Бревна удивлялись постоянству Бруса:

– Многие уже сменили не одну дверь, а он все этой верен. А она чем старее становится, тем с большим трудом отходит от него.

Брус трогательно заботился о Двери. Только та заскрипит – он зовет масленку, и шума как не бывало.

– Любовь наша не стареет, моя близкая! – шептал Брус Двери.

И она к нему прижималась так, что не оторвешь. Видно, их навеки заклинило вместе.

Термос с чаем и Бутылка с вином познакомились на полянке.