Сергей Глазков - Чупакабра – 7, 8. Ироничные детективы

Волина проводит внешний осмотр.

– Причину смерти определять буду, когда проведу вскрытие.

– Причина и так видна, – пожимает плечами Кашин, – Истощение. Его кто-то связал и бросит здесь умирать от голода.

16

Иванов проходит во двор, оглядывается. Чувствуется, что он здесь не впервые. Он проходит на детскую площадку, усаживается на старые качели и принимается кататься. За этим занятием его замечает Мефодьева.

– Ты чего качели ломаешь? Другого места нет, чтобы байдыки быть?

Иванов вскакивает с качели и направляется к Мефодьевой. Та испуганно следит за его продвижением.

– Не подходи, слышишь! Я кричать буду!

– Не переживайте, баб Надь, – успокаивает он, – Это я – Федя.

Мефодьева внимательно рассматривает Иванова. Узнает.

– Не уж-то, внук Гальки Ивановой?

– Он, баб Надь, – кивает он.

– Вырос-то как?

– Есть немного.

– Сколько ж я тебя не видела? – Качает головой Мефодьева.

– Лет пятнадцать, – вздыхает Иванов, – А вы не изменились.

– Всё такая старая?

– Всё такая красивая.

Она по-идиотски хихикает:

– Умеешь ты леща подпустить. Прям, как твой отец.

Мефодьева прикусывает губу, понимая, что взболтнула лишнее. Иванов ухватывается за это.

– Вы знали моего отца?

– Обещала твоей бабке Гальке ничего тебе про него не рассказывать, – говорит она, – да, вот, не сдержалась…

– Время-то прошло, баб Надь. Да и баба Галя давно померла. Расскажите?

Мефодьева оглядывается по сторонам, будто её может кто-то подслушать.

– Ладно. Садись, Федя. Расскажу, что знаю.

17

Волина готовится проводить вскрытие. Рядом с ней крутится дядя Коля, раскладывая инструменты на столике.

– Где ты его нашла, Александра Леонидовна?

– Не я, а строители в доме Шереметьевых.

– Он там со времён революции находился? – Останавливается дядя Коля и принимается рассматривать труп, – Или Екатерины Великой?

– Определим это, когда проведём вскрытие, дядя Коля, – говорит Волина.

– И сидел, говорите, среди своего богатства?

– Да.

Дядя Коля становится в позу и, отведя руку в сторону, декламирует:

– «И злой Кощей над златом чахнет!..»

– Похоже.

Дядя Коля снова готовит инструменты:

– Был у меня случай однажды занятный. Я ещё молодой тогда был и красивый. Высокий и стройный. Так вот. Жили мы тогда в деревне, а соседкой у нас была бабка Верка. Скупющая неимоверно. И ленивая до крайности. А тут к нам по весне в деревню кладоискатели пожаловали. Так она, чтоб не копать огород, распространила слух, что у неё, мол, в огороде золото князя Меньшикова закопано. Кладоискатели на этот слух моментально среагировали и к ней пришли. А она говорит, что знать ничего не знает, и ведать ничего не ведает. После уговоров впустила их, договорившись: они ей огород перекопают, а она им отдаст все, что найдут у неё на огороде безвозмездно. Пока она готовила картошку для рассады, кладоискатели весь огород перекопали и нашли двести золотых червонцев с портретом императрицы. Бабку Верку, когда она увидела это богатство, от жадности жаба задавила. А добил Кондратий, когда она узнала, сколько эти монеты стоят. После этого случая неделю не вставала. А потом ещё две недели рыдала, проклиная свою горькую долю.

– О чем это говорит, дядя Коля? – Интересуется Волина.

– Если у тебя есть огород, – делает вывод старый санитар, – копай его сама.

– Нет, дядя Коля, – не соглашается она, – Не жалей о том, что произошло.

– Верно.

Волина включает диктофон.

– Сегодня 20 августа, 16 часов. Я доктор Волина провожу внешний осмотр трупа, найденного в доме Шереметьевых.

Дядя Коля, внимательно слушая Волину, тихо присаживается в углу прозекторской. Она осматривает труп.

– Рост – 156 сантиметров, вес – приблизительно 48 килограммов. Видимых внешних повреждений нет.

Тихо работает диктофон, фиксируя слова Волиной. Волина открывает рот покойника. Во рту обнаруживает золотые монеты.

– Во рту находятся золотые монеты.

Пинцетом достает их, бросая в миску, стоящую на столе. Дядя Коля подходит, чтобы рассмотреть их.

– Вот это да! Эта находка подтверждает вечную истину, Александра Леонидовна: жрать захочешь, и камень хлебом покажется. А тебе, за найденные внутри этого «Гаврика» сокровища, проценты полагаются?

– Нет, дядя Коля.

– Жаль.

Волина укладывает целлофановый пакет с золотыми монетами в сумку.

18

За столом сидят Брюханов и Ганошин.

– Сколько, говоришь, сегодня дают за акцию? – Спрашивает Брюханов.

– Чуть больше номинала, – отвечает управляющий банка, – но завтра будет ещё меньше.

– Пошли в разнос, значит, – расстроено вздыхает Брюханов, – И все из-за какого-то наезда.

– Не из-за наезда, Юрий Анатольевич, – говорит Ганошин, – а из-за того, что не захотели лечь под Харитонова.

Брюханов стучит кулаком по столу:

– Я не проститутка, чтоб под кого-то ложится.

– Я не это имел в виду.

Брюханов поднимается.

– Что делать?

– Я бы на вашем месте сливал акции, пока их можно продать по приемлемой цене, – советует управляющий, – Лучше лишиться компании и оказаться с деньгами, чем лишиться всего и стать банкротом.

– А тебе какая выгода от этого?

– Никакой, – пожимает плечами Ганошин, – Я ведь у вас на зарплате. Буду надеяться, что Харитонов, если его Кучин не остановит, подкинет мне работёнку, согласно моему статусу. Да и вы меня не забудете. За совет.

– Ты, наверное, прав, Ганошин, – машет рукой Брюханов, – Сливай акции.

– Пишите доверенность, Юрий Анатольевич.

19

Волина по мобильнику звонит Величко.

– Привет, Игорь!

– Здравствуйте, Александра Леонидовна, – отвечает он, – Что-то случилось?

– Мне нужна твоя помощь.

– Говорите, что нужно делать?

– Я только что провела вскрытие неизвестного, которого нашли в тайной комнате дома Шереметьевых, – рассказывает Волина.

– Что он там делал? – Спрашивает Величко.

– Сидел, привязанный к стулу. Пусть в этом деле антикварный отдел разбирается. Мое дело заключение по покойнику сделать.

– Что же вы хотите от меня?

– Узнать, кто он такой?

Величко свистит:

– Это сложно. Мы же о нем ничего не знаем?

– Почему? – Возражает она, – Кое-что я могу уже сказать. Умер он своей смертью предположительно в январе 1942 года от голода.

– Во время войны, насколько я знаю, многие поселялись в квартирах, которые пустовали, без разрешения, – уточняет Величко.

– Я это понимаю, Игорь, но ты у нас спец по компьютерам, – не унимается Волина, – Можешь разобраться…

– Для вас я готов совершить невозможное… – соглашается он, – если Захаров позволит.

– А он возражает?

– Я не это имел в виду.

– Игорь, не хулигань! – Смеется Волина.

20

Майков сидит на лавочке. Рядом с ним присаживается мужчина с незапоминающейся внешностью.