Александр Олсуфьев - Эмигранты

Последние полчаса этот вопрос Колька задавал чуть ли не каждую минуту и так изъёрзался и достал мать, что Женька вынуждена была припугнуть его – если он не прекратит «дёргаться», то она попросит водителя развернуть автобус и везти их обратно к самолёту. Перспектива вернуться туда, где дяди и тёти бегают вдоль рядов кресел, как умалишённые, зажав в руках полные пакетики, его не устраивала, а потому он обиженно надулся, отвернулся к окну и затих минут на пять, прижавшись носом к стеклу, но когда вдалеке, меж двух холмов, мелькнуло какое-то яркое пятно, Колька обернулся к матери и, еле сдерживаясь, восхищенно зашептал:

– Ма, Ма, я видел! Я видел Его!

– Что ты видел? – Женька погладила сына по голове, пытаясь успокоить, но Колька продолжал крутиться в кресле, показывая пальцем куда-то в сторону огородов.

– Море! Море! Там кусочек был виден… Скоро приедем, значит.

«Наверное, самые счастливые люди – это те, кто …» – думала Женька, – «кто позволяет себе ждать, кто не боится потратить время на ожидание. Мне всё интересно: и помидоры в полях, и дыни на земле, и бесхозные сараи у дороги, а если море появится, то и на море буду с интересом смотреть, а Колька, вот, ждёт и не хочет растрачиваться по пустякам. С такой щедростью относиться к жизни могут только те, кто не смотрит на часы. Я уже позволить себе это не могу. К сожалению, больше не могу, а раньше вот также ничего не замечала и неслась к какой-нибудь цели, как стрела», – с грустью подумала Женька. – «Неслась, неслась и промахнулась. Сегодня первый день моего отпуска, а осталось ещё тринадцать. Не так уж и много, если быть честным, а мы всё едем и едем и когда приедем – неизвестно…»

Автобусы тем временем миновали сельскохозяйственные районы и въехали в пригород. По обе стороны замелькали черепичные крыши, утопающие в густых садах. Вдоль дороги поднялись белые стены, скрывающие от нескромных взглядов проезжающих мимо без меры любопытных туристов тенистые дворики с фонтанами и беседками, со зреющим виноградом и широкими открытыми верандами. Автобусы, уверенно двигаясь по лабиринту узких, извилистых улочек, катили всё дальше, и перед Женькиными глазами разворачивался, словно поднимаясь со страниц романа, южный город – светлый и солнечный, неспешный и немного сонный, с чистыми, неровными, брусчатыми улочками, с небольшими площадями, где за столиками открытых кафе посетители тихонечко дремали, поддавшись всеобщему сонному настроению, где никто не спешил, никто никуда не бежал, стараясь изо всех сил опередить безнадёжно ускользающее время, всё делалось размеренно, с запасом и если запаса не было, то и вовсе ничего не делалось. Разве это не чудесно!?

Женька смотрела, мысленно отмечая разные любопытные мелочи и забавные детали в облике проходящих мимо людей, на фасадах старых зданий, в витринах магазинов. Но что особенно понравилось ей, так это то, что повсюду росли цветы: на клумбах в небольших парках, на площадях в специальных кадках, у входов в кафе в горшках, перед воротами и на подоконниках в ящиках, даже на крышах отдельных домов в специальных подставках. Женька смотрела в окно, через голову совсем расстроившегося Кольки – море-то нет и в помине, а одни лишь улицы да дома, ни пляжей, ни кораблей, ни купающейся детворы, только скучные взрослые, шагающие, сидящие, стоящие.

– Ма!… – начал было Колька, обиженно оттопырив губу, но не успел он закончить фразу, смысл которой заключался в том, что ему надоело ждать и ехать неизвестно куда и не лучше ли было вернуться домой, как вдруг стены исчезли, дома и улицы остались позади и автобус, повернув еще раз, выехал на набережную. От неожиданности Колька подпрыгнул в кресле.

Вот Оно! От края до края, во весь горизонт, сверкающее под лучами ослепительного солнца, полное ветра, с пенистыми барашками на гребнях волн, с брызгами, с барахтающейся, скачущей у берега детворой, с парусами над стремительно несущимися лодками, с катерами, оставляющими за собой пенный след, и даже с огромным белым пароходом, что степенно, плавно разворачивался, чтобы зайти в порт.

Вот Оно – Море. Ровно такое, как он хотел, как он мечтал увидеть, ни больше, ни меньше. Колька стоял у окна, прижавшись к стеклу, держался одной рукой за кресло, чтобы сохранить равновесие в раскачивающемся автобусе и, не отрываясь, во все глаза смотрел, жадно ловя каждую деталь.

– Ма, а когда мы приедем? Когда мы пойдём купаться?

«И этого следовало ожидать…» – подумала Женька.

Глава 6

Купаться, купаться, купаться!

Через час они подъехали к гостинице. Водитель любезно помог выгрузить чемоданы и в выжидательной позе, выгнувшись вперёд, держа руки по швам, замер над ними, но Женька, выбрав из кучи свой, устало улыбнулась на прощание и прошла мимо. Не в её правилах было изменять своим принципам :

«Простите, но никаких чаевых, вольности с деньгами не для нас».

Колька как привязанный, не отставая ни на шаг, семенил сзади.

В большом холле было прохладно и вошедшим с яркого солнца показалось, что даже темновато. В углу перед высокой стойкой собралась небольшая толпа только что прибывших туристов.

«Нам, кажется, туда», – не очень уверенно подумала Женька. – «Как говорит тётя Маша – проследуем к регистратуре. Отметимся и на пляж…»

За стойкой два представителя администрации с остекленевшими от усталости глазами и вечной улыбкой, соскальзывающей иногда на звериный оскал, метались, как затравленные, принимая документы от вновь прибывших, одновременно с этим они старательно отвечали на телефонные звонки, забивали что-то в компьютер, выдавали ключи и пляжные полотенца и разговаривали с двумя полицейскими, которые по каким-то делам, а может быть и безо всякого дела, просто так, заглянули «на огонёк».

Женька обошла полицейских стороной, с интересом рассматривая чужую форму. Подойдя к стойке, она выложила документы и спокойно стала ждать, пока на неё обратят внимание – спешить-то уж некуда, они на месте, а присутствие полицейских почему-то не смущало, а даже обнадёживало, что никакой досадной оплошности не случится, что номер для них приготовлен и их просто так не выкинут на улицу.

Колька, встав на цыпочки, весь вытянулся, дотянулся до края и с интересом смотрел, как дядя в белой рубашке взял бумаги, что-то отметил внизу, а взамен протянул маме ключи с большим брелком и, показав жестами как пройти к лифту, устало улыбнулся и, немного поморщившись, отвернулся, когда в очередной раз зазвонил телефон. Наклонившись над Колькой, Женька тихо, но внятно произнесла:

– Колька, вперёд! Мы приехали! Сейчас в номер, бросаем вещи, переодеваемся и к морю.

– Ура, ура!.. – почему-то шёпотом ответил Колька, и не успела Женька опомниться, как он ухватился за ручку и, изгибаясь под тяжестью неподъёмного чемодана, словно краб, поволок его через весь холл.