Владимир Дымнов - Друг

Владимир ДЫМНОВ

Д Р У Г

Смеркалось. Тяжелые тучи заволакивали темнеющее небо. Ветер, обдирая кору с деревьев, срывал последние листья и гнал их по застывшей земле. Рома, уютно устроившись в кресле около окна, жевал теплый бутерброд и с интересом наблюдал с высоты восьмого этажа, как во дворе соседнего дома суетливо снуют пожарные... В окно постучали. Рома протер мутное стекло и увидел, что на подоконнике, распластав крылья, как раненная птица, беспомощно лежит комар. " Замерзает", - понял Рома. Он распахнул заклеенное на зиму окно, бережно взял комара на руки и, согревая своим дыханием, бросился в спальню. Там он уложил гостя на подушку возле батареи и быстро, как учили на уроках ОБЖ, сделал искусственное дыхание, вдувая воздух прямо в хоботок. Комар ожил. За окном мела метель. "Пропадет ведь, - думал Рома, - ишь, непогодица..." Так и остался комар жить в доме. Поправлялся он долго: метался в жару, бредил, пищал что-то... Три раза в день Рома кормил его: выдавливал из пальца капельку крови и, добавив туда крошку аспирина, вливал в рот больному. Через несколько дней комар стал поправляться, а через неделю Рома, смастерив из спички маленький костылик, позволил ему небольшую прогулку по подоконнику. Подружился Рома с комаром. Дни проходили за днями. Комар поправлялся и к ноябрю крепко встал на крыло. Рома, восхищенный виртуозным полетом, в честь любимого космонавта назвал его Германом. Ох и шутник оказался Герман! То жужжит всю ночь у ромы над ухом, спать не дает, то искусает мальчишку! Сердится Рома, отмахивается, а Герман пищит со смеха покатывается. Забавный. Как на такого сердиться! Отходит Рома сердцем. Вместе смеются... Так, за шутками, не заметили, как весна наступила. Ожила природа: проталины появились, трава из земли поперла. Вот уж и первые мухи из зимних нор повылазили. Летают - веселятся! С птицами в прятки-догонялки играют. Всем хорошо! Только Герман жизни не радуется. Заскучал Герман. По воле затосковал. Упрется, бывало, лапками в стекло и смотрит грустно на прохожих. А Рома его все не отпускает. Жалко. Друг все-таки. Сколько вместе прожито, сколько души вложено, здоровья... Два раза за зиму Рома от малярии лечился. А ладили как! И будни вместе и праздники. Вспомнил Рома, как под Новый год насосался друг его так, что пришлось в аптеку бежать за "Эндрюс Ансвером". Рвало потом Германа... Да, что поделаешь? Всякое живое существо свободу любит. Любая скотина. А комар и подавно: птица вольная. С лица Герман спал, питаться стал плохо. Того и гляди - совсем зачахнет. Хочешь, не хочешь - выпускать надо. Пожалел Рома друга. Сплел ему на память из красной ниточки маленький браслетик, покормил в последний раз, попрощался и, погожим майским деньком, вздохнув, выбросил его в форточку. Запищал Герман радостно, вдохнул всей грудью воздух свободы и ясным соколом взметнулся в заоблачную высь. Много прошло времени, а Рома друга не забывает. Как взгрустнется ему, остановится и смотрит долго в синее небо, где с курлыканьем снуют стаи журавлей... И комаров теперь бьет осторожно: прежде, чем прихлопнуть, смотрит - уж не Герман ли? А-ну, как вернется? Оно и понятно - старый друг лучше новых двух.