Феликс Вибе - Урал улыбается

— А гирьку…

— Отцепить? — поняла с полуслова продавщица. — Нельзя. Вы тогда такое нафантазируете. Это ограничитель.

— Понятно. Хоть бы крыло попросторней.

— Заходите. Ожидаем новую модель, на базе орлиного крыла. С гантелью.

— Ладно, — сдался я. — Давайте эту.

Вернулся домой, подключил покупку, написал то, что вы сейчас читаете. Возможно, у вас есть претензии. Например, почему автор не упомянул целый ряд положительных черт и при этом поднажал на некоторые отрицательные?.. Не знаю, что и ответить. Может, приобретенное фантазерство виновато? Я вот сейчас присмотрелся к этикетке: срок годности-то давно кончился. А ведь такая дорогая черта…

Нет, друзья, настоящий характер за деньги не купишь. Оставайтесь с тем, который имеете. Впрочем, почему «оставайтесь»? Конечно, он у вас не образцовый. Вот тут прямой, а вот тут малость искривляется. С одного края глубокий, а с другого не совсем. Изнутри добротой и отвагой светится, а снаружи слегка похуже. Но, уверяю вас: переделать можно. Надо только решиться: с ближайшего понедельника, с первого числа, с Нового года. Потихоньку, помаленьку. Как раз на всю жизнь хватит. Долго? Очень. Но другого способа нет.

Врач из Свердловска. Считает, что жизнерадостное настроение благотворно и для здоровых, и для больных. Поэтому сочиняет каламбуры.

ЗАЯЦ-ХВАСТУН

— Волки серы! Сер и я.

Значит, та же серия.

КРИТИКА В ДЖУНГЛЯХ

Разносу кобра подлежала.

Но звери сникли

подле жала.

НА ДОСУГЕ

Без водки отдых хает,

Поддаст —

и отдыхает.

ТАЛАНТ

Обладал Савелий даром:

Ловко тратил время даром.

СМОТРИ В КОРЕНЬ

Хромать у Нила стали сводки.

Как ни банально, это —

с водки.

ИЗ ГЕОГРАФИИ

Есть берега у рек, истоки,

Есть устье, русло, дно и…

стоки.

ЛАВРЫ

Стонал от зависти отдел:

Как он увиливал от дел!

Свердловский поэт, литературный сотрудник журнала «Уральские нивы». Автор нескольких книжек стихов для взрослых и детей. И вот на ниве поэзии стали вызревать эпиграммы.

Еще лежит в наборе книга,

А уж Дамоклов меч над ней!

И ждет с томленьем критик

Мига,

Чтоб нанести удар больней:

Ведь автор

В том уж виноват,

Что критику —

Не сват, не брат.

Напечатав два десятка строф,

Он сказал заводу:

— Будь здоров.

Пишущей машинкой обзавелся,

Стричься перестал,

С женой развелся,

Чтобы всяк и без сомнений знал:

Он отныне профессионал.

Тут ему засесть бы за поэму,

Да не знает, на какую тему.

Новый цикл бы выдать «на-гора»,

Да вернули старый лишь вчера.

…Скоро станет у него занятьем —

Предавать издательства проклятьям.

Младший научный сотрудник Уральского филиала Всесоюзного теплотехнического института в Челябинске. Рисует и рисует, приобретая все большую известность. Знают его и в международной столице юмора: три его карикатуры вошли в сборник фестиваля Габрово-79.

Живет в Сургуте, Тюменской области. В качестве инженера-мостовика действует давно и успешно, по всей территории нефтегазоносного края. Как сатирик-юморист проявил себя сравнительно недавно.

Редактор подкинул на ладони маленький кубик.

— Напиши о людях, — сказал он. — Что делают, чем увлекаются?

Одна сторона кубика вдруг засветилась. Я вытаращил глаза — кубик оказался крохотным телевизором.

— Мастерю на досуге, — буркнул редактор. — Руки чешутся по паяльнику. — И он, вздохнув, придвинул горку рукописей.

На улице я вошел в первое попавшееся учреждение — НИИ очень тяжелой промышленности.

За дверью с золотой надписью «Начальник» сидел крупный мужчина. Одной рукой он держал трубку, а другой вонзал нож в огромное полено. Под точными ударами ясно обрисовались ухо и глаз.

— Хобби, — объяснил начальник. — Волнует запах смолы и стружки. Каждый отпуск на мебельной фабрике работаю.

Молодой ученый Саша — между делом пчеловод-любитель — повел меня знакомиться с институтом.

— Люди у нас замечательные. Очень Тяжелая Промышленность — это основа основ, поэтому коллектив громадный. Поголовное высшее образование и необычная широта интересов. Видите, по коридорам толпы ходят. Кажется: инженеры — и все. Заблуждение! Да только за последний год из нашего института ушли в профессионалы фотограф, столяр, маникюрша и два ветеринара-собачника.

Раздел моего блокнота «Чем занимаются?» разбух от записей. Но вот «Что делают»?..

— Много делают, — сказал Саша. — Есть у нас один, прекрасные машины изобретает. Но, к сожалению, ординарная личность. Только и слышишь от него про футорки и форсунки. Над ним шефство брали. А он на гору не лезет, гитару не берет, винных этикеток — и тех не собирает.

А какие у нас кружки! «Изучение клинописи», «Теория пивоварения», «Общество дрессировки земноводных». Для детей сотрудников, пожалуйста — «Юный каботажник»…

Переполненный впечатлениями, я вышел на улицу. Спешили люди, гремел динамик:

— Слушайте передачу «Народные умельцы». Ученик молотобойца в обеденные перерывы и на перекурах обучился хирургии и провел на товарищах несколько операций… Колхозники артели «Мысль и недра», вечерком собравшись и раскинув умом, построили из обломков сельхозтехники паровоз, который по мощности не уступает знаменитой машине американца Уатта. Смекалистые труженики села используют его в колхозной бане…

Я послушал — и мне стало стыдно. Вся жизнь прошла над бумагой. Были успехи, награды, но ведь писал и все. А мечты детства! Бывало, пацаном я, млея от восторга, следил за дядей Ибрагимом, который сидел у пузатой бочки и радостно кричал:

— По случаю жары пиво без долива!

И очередь шелестела ссохшимися губами:

— Лей. Скорей. Благодетель!

И я спохватился — и добился своего. Сел в выходной день возле желтой бочки, повернул кран и пена брызнула в кружку.

И когда один клиент, не найдя под пенной горой пива, начал мне дерзить, а другой хмуро сунул ему под нос кулак, чтобы не отвлекал продавца, я почувствовал себя счастливым.

Ко мне тянулись люди. Я был им необходим. Это такая радость!

Ах, товарищи, сядьте на свое место!