Иван Охлобыстин - Соловей-Разбойник

Соловей. Вот и я о том же.

Холеный лектор, уже в чине подполковника, грациозно навис над дубовой трибуной докладчика, обращаясь к жадно внимающим ему курсантам.

Лектор. События, произошедшие следующим утром, ярко иллюстрируют неукротимую тягу русского человека к асоциальной брутальности, лишенной какого-либо здравого смысла, но окрашенной в яркие тона эпического гротеска. Был ли на тот момент Соловей-Разбойник народным героем? Несомненно – да! Считал ли себя таковым? Несомненно – нет! И упаси вас Господи подумать, что речь шла о жертвенной скромности! Речь вообще ни о чем не шла, кроме самого Соловья-Разбойника. Но это была поэма!

Едва горизонт окрасился в нежный пурпур рассвета и влажный туман начал возвращаться обратно к берегам клюевских топей, к стоящему в полной боевой готовности мотострелковому подразделению вышел Соловей. Дойдя до середины поля, он останавливается и принимается насмешливо разглядывать ожидающих его военнослужащих во главе с генералом Серенадовым.

Генерал(сидя на броне одной из машин вместе с Полковником). Ну, здравствуй, Севастиан Григорьевич!

Соловей. Доброе утро.

Генерал. Сдаваться будешь или селян будить придется?

Соловей. Пошумим, однако, иначе я бы к вам на метро добрался.

Генерал. Так нас много.

Соловей. Так и я не один.

Из тумана, не торопясь, появляются Молот и Н7.

Генерал(обращаясь к Н7). Вас-то как, товарищ разведчик, угораздило к бандитам примкнуть?

Н7. Я не ищу простых решений.

Генерал. Не понял. Соблаговолите изъясниться.

Н7. Все волшебно просто: тридцать семь лет я совершенствовался в боевых премудростях, тридцать семь лет я бросил на алтарь грядущих побед, но… Это время мелковато для меня – войны потешные, с экономическим подтекстом, глобальных катаклизмов не предвидится, а прожить в холостую квалификация не позволяет. Здесь мой единственный шанс реализовать полученные знания.

Генерал. Позиция ясна. (Соловью.) Из всего ранее мною услышанного я понял, что ни они (показывает на Молота с Н7), ни тем более вы сдаваться не собираетесь. Последнее слово говорить будете?

Соловей, щелкнув своей золотой зажигалкой, аккуратно убирает ее в кожаный чехол на поясе. Из тумана деловито появляется Зиночка с ножом в зубах, Соловей забирает нож и скребет собаку по холке.

Соловей. Буду. (Глубокомысленно подкинув нож в руке.) Запомните, господа, – свободным человека может сделать только нож.

Генерал обернулся было к полковнику в надежде, что тот ему сможет объяснить смысл только что высказанной сентенции, но его внимание отвлекает неожиданно заработавшая оросительная система. Ржавые трубы, пересекающие поле вдоль и поперек, гулко ухают и принимаются изрыгать из себя пахучую жидкость. Через мгновение весь личный состав и бронетехника оказываются полностью залиты испражнениями реанимированной системы мелиорации.

Генерал(подозрительно принюхиваясь). Бензин?!

Полковник(скорбно кивая). Бензин.

Генерал(громко, для всех). Не стрелять! Глуши моторы!

Военнослужащие спешно внимают его приказу.

(Восхищенно глядя на Соловья.) Экий придумщик! (Полковнику.) Примкнуть штыки.

Полковник(растерянно). Какие штыки, Андрей Петрович?! В двадцать первом веке живем.

Генерал(после секундного размышления). Тогда берите лопатки, и вперед. Вас двести с лишним человек. Должно получиться.

Полковник(громко, для всего личного состава). Лопатки к бою! В атаку!

Лавина одуревших от бензиновых паров солдат ринулась на стоящих перед ними Соловья, Молота и Н7.
Мгновенной победы, естественно, не получилось, как, впрочем, и последующие несколько атак закончились крупными потерями со стороны армии. Соловей вдохновенно зарезал человек двадцать своим тесаком, Молот расколол примерно столько же солдатских голов своей кувалдой, Н 7 не отставал от коллег по злодеянию, орудуя двумя хромомолибденовыми стилетами. Зиночка билась тоже, как лев.
Наконец четвертая «волна» подмяла под себя разбойников. Взяли количеством.

Генерал с полковником торжествующе переглянулись, но тут над орущей толпой взметнулась рука, унизанная перстнями, и звонко щелкнула крышка золотой зажигалки.

Лекторобводит лукавым взглядом сомлевших от красоты повествования

курсантов.

Л е к т о р. На этом, собственно, и заканчивается официальная версия биографии известного российского душегуба Соловья-Разбойника, но в качестве факультативного знания дерзну дополнить ранее сказанное следующей информацией: Изабелла Юрьевна Папаяни, известная нам под кличкой «Прима», была дважды замечена в прошлом году сотрудниками привокзальной милиции на одном вокзале вблизи Валдая в образе послушницы женского монастыря. Доложить доложили, но трогать не решились – мало ли что, тем более что уголовное дело официально закрыто. Александр Ильич Володарский, известный вам под кличкой «Дебет», отбывает тюремное наказание в одной из колоний строгого режима штата Колорадо за попытку вооруженного ограбления отделения федерального банка. Сидеть ему осталось не больше сорока лет.
И самое главное… (Заговорчески понижает тембр голоса.) Среди местного населения на юго-восточном направлении Московской области с некоторых пор укоренилось странное суеверие – будто в полночь, накануне Дня колхозника, на отрезке шоссе между двадцать вторым и семьдесят третьим километром, можно встретить мотоциклиста на трехколесном мотоцикле, с золотыми зубами, с перстнями на пальцах и в обгорелом кожаном пальто. А за ним собачка пробегает на трех лапах. Встреча с ними расценивается как добрый знак у россиян среднего достатка и как очень недобрый у зажиточного электората. Правда это или нет – вам судить. Лично я человек мнительный и предпочитаю в тех краях ездить на своем серебристом «су-бару» только днем и уж никак не накануне Дня колхозника.