Люда Тимурида - Моя профессия ураган

— А позы, — на всякий случай вдруг спросила я.

Чара искривилась, будто у нее заболели зубы.

— Ты можешь сказать, почему у тебя мысли бывалой проститутки? — недоуменно спросила она меня.

— Не бывалой, а юной, — поправила я. — И вообще, я везде читала, что так мыслит каждая честная западная женщина.

— А я то думаю, — всплеснула руками Чара, — чего это глядя на них, я вспоминаю портовых блядей…

— Не могла сказать хоть шлюх! А то, знаешь, обидно!

— А ты не подражай идиоткам. А о твоих позах, то я даже говорить об этом не подумаю. Гадливо! Ты не знаешь ли, почему при этом священное, великое, радостное чувство вдруг при этом становится грязным и нечистым? А?

Я покачала головой. И то правда.

— Что неестественно, то все нечисто, — сказала Чара. — И именно милые западные люди постарались, чтоб окружить священное такой степенью грязи, мерзости и извращений, что, кажется, ничтожный "шаг в сторону" уже пятнает тебя как в мерзости и дегте. Господа постарались. Им бы за то заплатить сполна… Кто пикой, кто кайлом, кто топором… И в жизни и в мысли сейчас нельзя отходить от естественности — рискуешь попасть в такую зловонную яму накопленных обществом извращений, что потом мышление не отмыть. Люди потеряли всякий стыд, всякое достоинство, и недостойное так идет среди жизни, будто имеет право жить. Вроде на самую грязь уже все способны и не видят в своем падении ничего…

— Чара, я же шучу! — воскликнула я.

— Некоторых вещей лучше не касаться, — сказала она и повеселела. И предупредила. — Я сейчас буду говорить о физиологии.

— Ну, говори, — милостиво разрешила я.

Чара фыркнула.

— Ты не задумывалась, почему половые органы большую часть времени служат как канал вывода отходов? Что это их главное, регулярное назначение, связанное с некой долей брезгливости, которое укрепляется в психике с самого детства, ибо не может человек не ходить в туалет?

— Ну?

— А ты не задумывалась, почему именно так создала природа? Которая ничего не делает напрасно?

— Наверно потому, чтоб на них не концентрировали внимание, — догадалась я. -

И, мало того, в любви, не концентрировали внимание на физиологии любви, а наоборот, сосредоточивались именно на самом чистом чувстве сознания.

Человеческом чувстве! — поняла я. — И человеке!

— Ты мыслишь! — одобрительно сказала Чара. — Великая доля брезгливости нужна, чтобы человек словно бы не видел физиологии. Задумайся хотя бы о том, почему половые органы расположены внизу и так, чтобы при естественном совокуплении любящие почти не видели бы их, там внизу, а имели бы перед собой только лица друг друга? Которые больше всего отражают сознание человека?

— Я поняла, — сказала я. — Не совсем же я дура. То есть естественные объятия уже настроены на самое лучшее психологическое решение проблемы.

— И добавь к этому то, что то, что мы видим во время наслаждения, имеет привычку связываться в сознании с ним. И всплывать в сознании всякий раз при мысли о наслаждении. Потому одно дело, когда даже с наслаждением связывается лицо любимой, то есть оно дает усиление тяги к конкретному человеку и в простой грубой страсти, хоть и являя примитивную зависимость от человека. Или же человек видит какой-то филейный предмет…

— Попку? — веселилась я.

— Ну, грубо, задницу, например. Так становятся развратниками, ибо теперь возбуждение и наслаждение связываются не столько с любимой, единственным человеком, а с половыми органами. Или, иногда даже вещами. Это конечно, лишь грубая наметка происходящего, но она близка к следствиям происходящего.

— Какая пакость!

— С сильными эмоциями, увы, связано и наибольшее количество отклонений и извращений.

— Но неужели ты вообще ничего не делаешь в пределах естественной близости? — коварно подразнила ее я. — Это куртизанка?

Чара стала наливаться краской.

— Ничего! — махнула кудрями она. — Такого ничего! Ну, разве движения бедер и внутренних мышц лона, ну, когда он в тебе. То есть когда он в тебя вошел, но уже устал, насытился, ослабел или спит, или не хочет, а ты не успокоилась.

Тогда можно, если не выпускать его из себя и не отпускать от себя, по особому двигая мышцами бедер и внутренними мышцами лона, снова и снова возбуждать его до взрыва, даже если муж сам сонный, прижав его к себе и не выпуская из объятий. Особенно если хочешь отомстить ему. Тогда, можно, возбуждая, и доводя его до пика снова и снова довести его до полного истощения. При таком положении он как крыса, не может отказаться от удовольствия, ведь оно не несет извращения, хотя и понимает, насколько оно губительно. Поскольку, если мужчина не активен, он не контролирует сам семяизвержения. Так, не выпустив мужа из себя и доставляя удовольствие и себе, ибо он в лоне, можно довести его иногда почти до смерти. Впрочем, старые люди в таких случаях иногда и умирают.

— А зачем это нужно? — ошеломленно спросила.

— Дурочка, незачем, — обиженно ответила Чара. — Будто ты не знаешь, что в семени накапливается психическая энергия мужчины, его индивидуальная мощь.

Перед соревнованиями даже запрещено спать с женщиной. И он просто может умереть в самом буквальном смысле, если ее перерасходует. И, отдавая семя женщине, на самом деле он передает ей накопления своей энергии. Если, конечно, оно попадает именно в лоно, куда предназначено природой. И это законно, учитывая, что женщина растит ребенка. Дети на самом деле до взросления питаются психической энергией женщины; она, как пеликан, поистине кормит детенышей кровью своего сердца. И чтобы она не знала нервного истощения, опустошения, забитостью жизни, природа и переложила на мужчину часть своей ноши, когда он передает свои психические накопления женщине, а та воспринимает их половым органом. Ибо только им она может воспринять его. Она воспринимает его энергию. Чудовищное преступление перед женой и собой совершают те, кто выбрасывает семя в пространство, как ненужный отброс. Поистине, так поступают они с самой великой ценностью! Господи, чего только не напридумывают, чтобы лишить женщину необходимой энергии. И прерванные акты, и всевозможные защитные средства, не дающие живительного семени достигать лона женщины, и ужасные извращения, дающие тот же результат. Их женщины похожи на сухие, выкрученные тряпки, из которых кто-то словно забрал энергию. Ведущие в этом смысле нормальную, естественную жизнь женщины отличаются четко видимой

"блестящестью", то есть поверхностной сексуальной жизненной энергией, которая скорее воспринимается, как смазливость. Это не сияние души и сердца, как при любви, но все же некое поверхностное сияние, которое тоже пробуждает мужчин, присутствует, некий пульс чисто женской, прелестной, телесной энергии, самого холодного, примитивного женского магнетизма… Иногда даже в бабах погрубей просто, как говорят, кровь с молоком играет. Я не знаю, как помочь тебе отличить эту смазливость от более глубокого сияния души — мужчины часто обманываются.