Люда и Игорь Тимуриды - Моя профессия ураган

Я напряженно смотрела на этого человека, словно подталкивая его — давай, давай — забыв, кто я и где я. Впрочем, прошло, наверное, меньше секунды…

Он все-таки почуял что-то нехорошее, и отступив, оборвав речь… Когда я опять взглянула чуть в сторону в это искажающее зеркало, я краем сознания снова увидела чеканный суровый женский лик с громадными глазами, сияющими как лазерные прожекторы… Надо будет купить себе такое зеркало — мелькнула далекая циничная мысль, и смотреть в него всегда… Но это была очень далекая мысль. Вся сейчас я была здесь и Сама…

— Ну давай, давай, говори… — забывшись, тихо прошептала вслух в напряжении я, облизав губы.

Он еще шагнул назад, а потом, опомнившись, шагнул вперед.

— Ты, сука! — тихо сказал он. — Я научу тебя повиновения мужчине! Слишком вас славинцы разбаловали. Женщина — животное, и ты должна молчать в присутствии мужчины и подчиняться во всем любому господину! Женщина не человек… Церковь права! Пора поставить вас на место!!!

— Да!?! — я уже поплыла. Во мне что-то вспыхнуло неконтролируемое и мощное…

Оно улыбалось. Я выпрямилась во весь рост, так что его товарищи вжались в стенки. Только он один застыл, непрерывно глядя на мою руку. Пламя и огонь переполняли меня, буквально идя сквозь меня факелом… Все благие намерения сдерживаться исчезли как пар в пламени. Просто исчезли и все, точно я нависла над ним исполинской бесконечной мощью. Сейчас я была все, а это ничтожество — ничтожное животное, лицо которого стало пепельным.

Точно все тело мое наполнилось силой… Я увидела перекошенные в ужасе лица мужчин. Из глубины моей души подымался какой-то огненный священный поток могучей и светлой энергии, буквально крутивший мной и распрямлявший меня, когда казалось некуда больше… По позвоночнику бежал ток энергии, делавший его железным… Мне казалось, что я, маленькая, для них стала выше ростом… В глазах неведомо откуда появившейся тэйвонтуэ с аэнцем читался восторг и страх!

Но Я знала, что осквернивший Честь и Звание обречен… Я медленно подняла пустую руку ладонью к нему в странном жесте власти, как мне откуда-то показалось, означавшем смерть… Его теперь никто не стал бы спасать во всех Мирах…

И тут мой перстень попал в луч света, окружившись странным безумно завораживающим прекрасным сиянием, так что знак Дорджиа словно засиял изнутри моим собственным светом. Глаза всех неотрывно приковались к перстню. Если до этого их лица были пепельными, то тут они стали белыми, а глаза — громадными от ужаса; рты округлились в немом крике. Этот, стоящий впереди всех, обреченно стал опускаться на колени…

— О Боже, — затравленно прошептал кто-то из его спутников, — перстень со

Знаком Верховной Власти! Это Властительница!!! — его просто перекосило от отчаянья и страха.

Закрывая глаза руками, люди в комнате в потрясении опускались на колени, и эти пятеро были первые… Лицо их главаря было бело как снег, он неотрывно глядел на перстень, облизывая губы, а руки его тряслись, будто уже мертв…

Всего лишь мгновение прошло после того, как перстень засветился, а за спиной стоявшего на коленях человека, лишенного моей волей Чести, появилась та тэйвонтуэ, уперев ему в голову арбалетик. Но он только покорно согнул голову.

По-моему, он готовился к неминуемой смерти, просто творя последнюю молитву…

Даже не думая сопротивляться, сломанный… Все остальные его спутники, облизывая в ужасе губы, неотрывно глядели на меня.

— Вон! — сказала я тихо, словно еле сдерживалась от ярости, слегка дернув рукой на дверь… и задумчиво-равнодушно смотря вперед, будто они для меня исчезли. Стоявшая за приговоренным тэйвонтуэ равнодушно выстрелила ему в голову из арбалетика, а четверо оставшихся, подхватив два трупа, мигом, спотыкаясь, вылетели из здания, не оглядываясь. Тэйвонтуэ, поклонившись, исчезла за ними…

Я же пыталась успокоиться и понять, что же со мной такое произошло, что я так странно себя вела и что это значит… Мне все это очень не понравилось…

Не знаю, сколько бы я так простояла, если бы вернувшийся из какой-то подсобки аэнский лекарь не потянул меня за руку к своему лечебному месту. Я поняла, что когда сверкнул перстень, он вышел где-то в подсобку…

Он усадил меня, еще раз с силой вдохнув воздух…

— Что происходит? — довольно хмуро спросил он по аэнски. Я, чтоб сделать ему приятное, вежливо ответила по аэнски, хотя мне хотелось бы побыстрей отсюда удрать, пока все не раскрылось. Он походил на сурового дядюшку, который хотел бы меня отшлепать, да пытался сдерживаться перед посторонними.

— Я поранилась во время паники, господин аэнский лекарь, — почтительно ответила я, — и хотела бы, чтоб такой талантливый хирург и врач как вы посмотрел рану, — подсластила я. Я показала на недвижно висевшую правую руку.

Он мгновенно принюхался, и дальше мне уже пришлось быть просто пациентом, потому что меня просто заставляли…

— Мазь тэйвонту… — хмыкнул он, разматывая рану. — Что, Ринки не мог зашить? — ехидно спросил он, увидев кровь. — Или ты также отстаешь по всем кругам?

Я не поняла, о чем он говорит, поскольку он дернул, а я чуть не потеряла сознание от боли. Он хмыкал, явно почему-то не веря в мою рану и издеваясь — терпи, принцесса, королевой станешь. Я хотела огрызнуться, но он опять дернул, и я прикусила язык.

А потом, увидев, наконец, рану с вырванным куском мяса, громадным черным пятном вокруг и разорванными сухожилиями, аэнец глухо выругался.

— Почему ты не приняла противоядия? — злясь, хмуро спросил он. — Ты, дурочка, понимаешь, что ты могла умереть? — он мгновенно вскрыл рану скальпелем…

Я хотела огрызнуться, что нужные противоядия съел Дар, а мне досталось лишь чуть-чуть, но промолчала. Этот оборот разговора мне не нравился. Вместо этого я церемонно завела разговор об Аэне, и о том, как высоко там мастерство. Но он выбежал в подсобку и мигом вернулся с какой-то бутылкой и какими-то травами.

— И какая это лошадь кусает ядовитыми арбалетными стрелами? — зло спросил аэнец, не спрашивая разрешения, а просто силой вливая в меня отвратительное пойло и засовывая мне в рот кусок какой-то гадости, суетясь вокруг меня. На его окрик прибежал какой-то старичок, тараторивший по аэнски, и, хлопнув в ладоши от вида моей раны, поспешил что-то делать сам. Я хотела выплюнуть ту гадость, что мне сунули, но мне сжали челюсти, будто я была маленькая, и еще дали по голове, будто имели на это право. Какое он имеет на это право?! — возмущенно подумала я.

Мне опять влили какое-то пойло, теперь уже маленький, что-то тараторя, а когда я его не захотела его глотать, разозлившись их наглым поведением, будто я кукла, и попыталась выплюнуть, меня хладнокровно ударили так, что я только вдыхала и сидела парализованная, глядя, что они себе позволяют. Это возмутительно!