Уильям Конгрив - Так поступают в свете

Мирабелл.Так ты уверен, что они обвенчались?

Слуга.Обвенчались и в постель легли, сударь! Сам видел.

Мирабелл.Свидетельство у тебя?

Слуга.Вот оно.

Мирабелл.А что, портной принес платье Уейтвелла и новые ливреи?

Слуга.Принес, сударь.

Мирабелл.Прекрасно. Так вот, возвращайся домой, слышишь, и пусть они там не расходятся до моего приказа. Пусть Уейтвелл навострит уши и ждет, а наша курочка почистит перышки и спешит к Пруду Розамонды [24] …к Пруду Розамонды… — небольшое озеро в юго-западной части Сент-Джеймсского парка, окруженное рощами; излюбленное место влюбленных. — я буду ее ждать там в час дня. Мне надо увидеться с ней, прежде чем она вернется к хозяйке. И если ты не хочешь, чтоб тебе оторвали уши, держи язык за зубами. (Слуга уходит.)

Возвращается Фейнелл, за ним Бетти.

Фейнелл.Видно, тебе повезло, Мирабелл: ты заметно повеселел.

Мирабелл.Я тут затеял одну шутку, пока не могу тебе рассказать. Хорошо, что они сегодня не сходятся на шабаш. Не пойму, Фейнелл, как это ты, женатый, а следовательно — осмотрительный человек, позволяешь жене состоять в их секте.

Фейнелл.Право, я не ревнив. К тому же там все женщины и наши родственницы. А что до вхожих туда мужчин — они не опасны: их никто в грош не ставит.

Мирабелл.Ну, я другого мнения. Если мужчина хлыщ, тут-то и жди сплетен. Ведь у женщины, если она не совсем дура, есть лишь один повод водиться с мужчиной.

Фейнелл.Ужели всякий раз, когда Уитвуд болтает с Милламент, ты ревнуешь ее?

Мирабелл.Не столько ревную, сколько начинаю сомневаться в ее уме.

Фейнелл.Ты несправедлив: ума ей не занимать.

Мирабелл.Она достаточно хороша собой, чтобы внушать мужчинам подобные мысли, и слишком воспитанна, чтоб оспаривать подобные похвалы.

Фейнелл.Сдается мне, что для пылкого любовника ты слишком большой критикан: ты видишь все слабости возлюбленной.

Мирабелл.Для критикана я слишком пылкий любовник. Я люблю ее со всеми недостатками. Больше того, за них-то я и люблю ее. Капризы Милламент так искусны, а может быть, так натуральны, что ничуть ее не портят. В других женщинах манерность отвратительна, ей же она придает обаяние. Признаюсь тебе, Фейнелл: однажды, обиженный ею, я в отместку разобрал всю ее по косточкам; рассмотрел в отдельности ее недостатки, изучил их и даже запомнил на память: реестр был так велик, что рано или поздно должен был побудить меня возненавидеть ее от всей души. Мало-помалу я так привык перебирать в уме погрешности Милламент, что под конец, вопреки моим намерениям, они перестали меня отталкивать. И вот наступил день, когда я мог думать о них без всякого раздражения. Теперь они кажутся мне столь же привычными, как и мои собственные. Похоже, близок день, когда я начну дорожить ими в той же мере.

Фейнелл.Женись на ней, мой тебе совет! Пусть ее прелести будут тебе хоть в половину так же знакомы, как пороки, и, клянусь жизнью, ты обретешь покой.

Мирабелл.Ты так думаешь?

Фейнелл.Ручаюсь своим опытом. Я человек женатый, мне ли того не знать.

Входит рассыльный.

Рассыльный.Не здесь ли находится некий сквайр Уитвуд?

Бетти.Здесь. А вам он зачем?

Рассыльный.У меня письмо от его брата сэра Уилфула. Велено передать в собственные руки.

Бетти.Он в соседней комнате, приятель. Иди вот туда. (Рассыльный уходит.)

Мирабелл.Как! В столицу прибыл глава клана — сэр Уилфул Уитвуд?

Фейнелл.Его нынче ждут. Он тебе знаком?

Мирабелл.Видал однажды. По-моему, он подает надежды со временем стать изрядным чудаком. Кажется, ты имеешь честь быть с ним в родстве?

Фейнелл.Да. Он — сводный брат нашего Уитвуда. Покойница матушка его была сестрой леди Уишфорт, моей тещи. Женись на Милламент и тоже станешь величать его кузеном.

Мирабелл.Что ж, лучше быть ему родственником, чем знакомым.

Фейнелл.Он прибыл в Лондон, чтоб снарядиться в путешествие.

Мирабелл.Господи! Ведь ему же за сорок.

Фейнелл.Неважно. Пусть Европа убедится, что Англия располагает болванами всех возрастов. В этом наша гордость.

Мирабелл.А почему бы парламенту, чтоб уберечь честь нации, не издать закон, запрещающий вывоз дураков?

Фейнелл.О ни в коем случае! От этого был бы один вред. Лучше немного потерять на вывозе, чем пострадать от чрезмерного производства и отсутствия сбыта.

Мирабелл.А что, дурь этого странствующего рыцаря сродни глупостям его здешнего братца?

Фейнелл.Ничуть. Наш Уитвуд так же мало схож с упомянутым рыцарем, как мушмула с диким яблоком, хоть их и можно привить на одной ветке. Первая тает во рту, второе — не проглотишь; в первой — сплошь мякоть; во втором — одна сердцевина.

Мирабелл.Первая сгниет прежде, чем поспеет, а второе — никогда не поспеет: так и сгниет.

Фейнелл.Сэр Уилфул представляет собой странную смесь робости и упрямства. Пьяный, он походит на влюбленное чудовище из "Бури" [25] …походит на влюбленное чудовище из "Бури"… — Имеется в виду Калибан из "Бури" Шекспира, которую зрители конца XVII — начала XVIII в. знали в переделке Джона Драйдена и Уильяма Д'Авенанта ("Буря, или Зачарованный остров", 1667). Именно в этой пьесе Тринкуло говорит о Калибане: "Бедное чудовище всегда влюблено, когда немного выпьет…" и ведет себя в том же духе. А его столичный родственник, надо отдать ему должное, не лишен добродушия и не всегда безнадежно глуп.

Мирабелл.Не всегда. Глупость одолевает его в тех случаях, когда ему изменяет память или когда под рукой не оказывается тетрадочки, в которую он заносит чужие мысли. Он дурак с хорошей памятью и пригоршней чужих острот. Он из тех, чью болтовню мы терпим лишь потому, что от нее никуда не денешься. У него одно прекрасное свойство — он не спорщик: так дорожит репутацией человека, наделенного чувством юмора, что готов принимать оскорбление за шутку, а откровенную грубость и брань за иронию или розыгрыш.

Фейнелл.Если ты еще не закончил его портрет, можешь дописать с натуры. Вот он собственной персоной — прощу!

Входит Уитвуд.

Уитвуд.Ну посочувствуйте мне, голубчики! Пожалейте меня, Фейнелл! И вы тоже, Мирабелл.

Мирабелл.Охотно.

Фейнелл.Но в чем дело?

Уитвуд.Мне не было писем, Бетти?

Бетти.Нешто рассыльный не вручил вам только что?

Уитвуд.Ну да, а еще не было?