Лев Лукьянов - Тысяча и одна бомба

Мизер говорил тихо, убедительно. Он вдруг почувствовал себя в шкуре этого затравленного малого. Они были друзьями по несчастью, и О’Шанс это понял.

Глядя на Мизера, он довольно спокойно сказал:

— Понимаешь, в прошлом году со мной такая же история случилась. Я тоже случайно уронил бомбу. Сам знаешь, берем в рейс по четыре штуки. Вернулся с тремя. Никто не заметил…

— А чего же не доложил?

— Боялся…

— Я тоже боялся. Но я не сообразил. Надо было молчать, а я дал радиограмму на базу, а потом уже начал бояться.

— Тебе простительно, — успокоил О’Шанс. — Сгоряча дал. А я, понимаешь, обнаружил потерю, когда приземлились. Сигнал не сработал. Неделю думал, а потом перешел сюда. В хранилище спокойнее, чем наверху.

— Это верно — спокойнее, — согласился Мизер и вытащил пачку сигарет. — Курить можно?

— Вообще нельзя, да черт с ним! Давай закурим… Два майора закурили, Остальные, боясь нарушить начавшийся разговор, молчали. Лишь полковник опасливо скосился на мирно лежавшие бомбы и открыл было рот, но генерал погрозил пальцем, и командир базы смолчал.

— Потом, понимаешь, я подменил потерянную бомбу пустым контейнером, а песок насыпал для веса. А дальше ты знаешь… — О’Шанс с удовольствием затянулся сигаретой. — На прошлой неделе, понимаешь, провалялся три дня. Грипп. Без меня тебе и загрузили контейнер. А ты его швырнул. Не повезло, старина.

О’Шанс замолчал.

— Выходит, это ты мне подложил свинью! — сказал Мизер.

— Я не хотел этого. А потом — лучше уж швырять песок, чем бомбы.

— Лучше-то лучше. Но, представляешь, меня чуть было не усадили на стул. Вот была бы потеха! Меня прикончили, а потом уже обнаружили бы песок в контейнере!

— Судьба — индейка! — вздохнул О’Шанс. — На все воля господня.

— Чуть было дурака не свалял твой господь! — сердито сказал Мизер и растоптал на полу окурок.

— Где ж ты ее уронил? — негромко, подстраиваясь к разговору летчиков, спросил Джо.

— Не знаю, — ответил О’Шанс. — Где-то над Европой. Я же говорю — обнаружил потерю здесь, на базе. А в рейсе нас здорово болтало.

— И она где-то лежит уже год? — Джон дернул себя за галстук, освобождая воротничок сорочки.

— Лежит. — О’Шанс перекрестился, — Я все время молюсь, чтобы она не взорвалась. Господь слышит мои молитвы…

— А если однажды он не услышит?.. — прошептал Мизер.