Люда и Игорь Тимуриды - Как воспитать ниндзю

Никогда не могла понять, почему явное выражение моего почтения доводит взрослых до белого каления. Мари всегда делала так, но ее хотя бы за это не били, – жалобно подумала я.

- Она над нами издевается!!! – завыл начальник.

- Но ведь я только хотела уйти... И побыстрей... – жалобно сказала я. И поддобрилась. – Как ваше сиятельство и говорили...

Лицо его стало белым.

Я скромно, потупившись, хихикнула – клянусь, я точно скопировала, как это, потупясь, делали знакомые подруги Мари, когда они смущены, чтоб полностью соответствовать английскому стандарту и ничем не выделятся!!!

Я думала, их хватит удар немедленно и тут же.

Увидев, что с ними сделала, я на цыпочках попыталась осторожно уйти отсюда.

- Совсем сумасшедшие, – недоуменно прошептала я.

Я делала им, отступая, знаки руками, вращая ими и шевеля пальцами, чтобы хоть немного отвлечь этих бешенных сумасшедших от своей персоны, пока я убегу... Папа не зря говорил, что сюда нельзя, вот только он забыл упомянуть, что это желтый дом.

Я, высунув, показала им свой язык и сделала глупое лицо. Кто-то говорил мне, что сумасшедшие не тронут, если примут тебя за своего. Может, они хоть немного отвлекутся и успокоятся.

- Ууу, – сказала я, покрутив ладонями у виска.

- Хватайте, хватайте ее!!!! – провизжал в полной невменяемости начальник, бессильно опершись на стенку и совсем став похожим, наконец, на психбольного.

Я юрко шмыгнула мимо него к выходу.

Ловко захлопнув за собой дверь и тут же закрыв ее снаружи на ключ, я обессилено привалилась к ней, тяжело дыша и глядя на стоящих в коридоре солдат и знать.

- Что там? – прокричали они, бегом спеша ко мне на помочь.

- Бандиты, – прохрипела я, чувствуя, как снова ломают дверь. – Хотели сделать со мной плохо! – я пустила слезу.

- Отойди, мы им всыплем! – закатывая рукава, сказали знатные лорды.

Я дернула оттуда.

- Только задержите их! А я пришлю вам подмогу...

Я побежала по коридорам, крича:

- Вперед, славные воины! Там бандиты дерутся со знатью! Кто смел и не забыл честь, бросайся на простолюдинов!

Молодежь, знатные юные павлины, сегодня вся горя после вынужденного купания желанием снова вернуть себе достоинство в чужих и своих глазах, и показать, что они славные парни, кучей ринулись туда, где уже кипела драка... Уж очень им хотелось заслужить благосклонность короля...

- Кто хочет заслужить прощение короля, бросайтесь в бой! – изображая горничную, на бегу завывала я.

Они очень хотели заслужить благосклонность короля... Толпы бросились туда...

- Арестовать! Арестовать! – кричали там. Все принимали это на свой счет и, естественно, устроили потасовку. После сегодняшнего все казалось людям правдой. Меня обгоняли бегущие женщины, вопящие, что их насилуют, что король приказал арестовать всех, спасайся кто может, ибо женщин насилуют и истязают... Не выдержавшие такого надругательства мужчины с ходу вступали в бой в защиту своих дочек...

Я бежала, вытирая слезы. Ибо смех задушил меня, просто рыдания напали. Я периодически натыкалась на чью-то грудь и просто рыдала, содрогаясь.

- Ничего, девочка, – слышала я в ответ, – мы покажем этим ублюдкам!

Женщины в ужасе убегали, спотыкались, падали, плакали, голосили, отупело визжали, если натыкались на кого-то...

- Только поймайте мне вон ее!!!! Ловите ее, ловите ее!!! – доносился временами бешеный рев начальника. – Я не знаю, что я с этой сукой сделаю! Поймав, тащите ее в казарму!!!

Бедные англичанки, которые в юности считались бы скомпрометированными бесповоротно, окажись они наедине с мужчиной в комнате, просто падали в обморок, справедливо считая, что сейчас то их и... Это самое... В казарму... Естественно, каждая понимала, что кричат именно о ее светлости; именно ее хотят это самое эти посягнувшие нечистые... После сегодняшнего все было возможно. От ужаса они совсем помрачнели.

Я, естественно, рвала вперед как на крыльях, раз такое в замке творится. Я ж девочка порядочная.

- Король повелел изнасиловать всех дев до одной!!!! – вне себя от ужаса кричала я, убегая со всех ног впереди.

Дикий визг сопровождал мои обезумевшие вопли. Периодически все начинали визжать...

Я тоже визжала до опупения, стараясь не отстать от коллектива, особенно когда мои товарки уставали. И тогда я их поддерживала... Естественно, вы понимаете, совесть не позволяла оставить их одних на этих извергов...

- Даю тысячу фунтов, кто притащит мне девку! – перекрыл безумный шум страшный звериный рык.

И тут женщины поняли, что вот оно, началась оргия. Даже невинные девочки сообразили, что началось самое страшное. Рев, визг и плач превысили все возможное... Никогда не думала, что можно так кричать, когда тебя даже убивают. Говорили, этот женский визг слышали за сотню километров, даже, кажется, замок зашатался, а стекла лопались и вылетали кусочками...

Все понимали, что уже всех женщин того, и извращенцы хотят только молоденьких... Девок нет... За них платят бешеные деньги, чтобы только... это самое... невинную девственницу...

- Дети мои, дети мои, – кричала в отчаянии я, жалея и спасая, как матерь, их всех.

- Я сейчас ее поймаю... – бешено ревел, как гудок, поверх всего постоянный бормочущий звук, чудовищным чудом перекрывая адский звук, добавляя всем скорости. – Поймаю, и...

- И что?!?

- Но дети у нее точно будут, – ревел вслед убегающим мужчинам адский нечеловеческий глас.

Крик достиг апогея. Никто и подозревать не мог, что люди могут так нечеловечески кричать. От этого адского визга волосы становились дыбом и кровь стыла в жилах. Что ж они там с ними делают, – с ужасом подумала я. От дьявольского, безумного крика у меня мороз бежал по спине.

Люди кричали, забыв про все. Поняв, что пришла толстая, страшная смерть, они кричали еще истошнее и страшнее. И от этого крика остальные сходили с ума еще больше, ибо там же с ними, о боже, что там делали!

Как-то Джекки, играя со мной, проговорился, что в замке есть тайные ходы. При этом его пальцы непроизвольно дернулись вот так. Напрасно он это сделал. Сменив за жизнь десятки тысяч домов, замков, дворов, многие из которых были весьма похожи на опасные притоны, я уже определяла тайники и скрытые двери и люки просто уже инстинктивно. А отточенная с детства наблюдательность облегчала это. Поэтому стена с рисунком из серебряных крестиков остановила мое внимание.

Я на мгновение остановилась, пропуская мимо себя женщин с риском для жизни, но глаз словно сам отметил рисунок из крестиков, которые были не так покрыты патиной, как остальные. Впрочем, обычный нетренированный взгляд даже за час их не выделил бы. Я иногда и сама не знала, как это я делаю. Так малыш, играющий на инструменте с раннего детства, уже не помнит и не понимает, как можно иначе. Точно так же автоматически я отметила тогда и почти незаметное движение пальцев принца.