Люда и Игорь Тимуриды - Как воспитать ниндзю

Это мой рай...

Лебединая песнь в пятнадцать лет.

Эта песнь непрерывного творчества, охватываемого в целом, и все же цельном в своем многообразии, когда нечто высшее поет в нас, рождаясь из чувства целого, отдельное и целое в непостижимом единстве – она поет тебе сквозь кровь, раны и боль; она стоит как пирамида или бесконечная гора даже когда тело умирает в бою; она есть ты сам! И в этой песне растворяется все низкое и мелкое, и словно раскрывается в беспредельность...

Шестнадцать лет мне исполнится послезавтра... Жаль, что меня самой там не было... Я ведь родилась на Рождество.

Очнулась я от далеких голосов над собой:

- Ее нашли в конце длинного коридора, сплошь заполненного трупами тысяч животных... Похоже, звери боялись подходить к ней даже мертвой...

- Да уж... Я видел ваших дочерей... Особенно эффектное зрелище являла Мари, хладнокровно стоящая посреди коридора и посылавшая пулю за пулей в рвущихся зверей, чтоб спасти свою сестру. Начисто игнорируя опасность и истерические крики родителей, требующих, чтоб она вернулась... Я видел, как она холодно заряжала ружье прямо перед несущимся на нее леопардом, а один раз просто убила кошку прикладом, когда не было времени...

- Мари жива? – спросила я, поднимая холодные и еще отстраненные, полные боя глаза, в которых еще не было меня, а было только понимание и сталь.

Раздался такой визг!

- Мне сказали, что ты мертвая! – обвиняюще сказала счастливая заплаканная Мари, спрыгнувшая откуда-то сверху; после того, как порядочно обцеловала, оплакала и чуть не задушила меня.

- Что там за стрельба? – медленно спросила я.

Меня поспешно перевязывали, ругаясь.

- Это мама с Логаном зачищает котят с баррикады... Лежи и молчи, у тебя, как мне кажется, истощение и обессиливание организма, чуть не приведшее к смерти... Потому тебя и приняли за мертвую, что сердце, наверное, еле билось, и ты была вся бледная до ужаса, белая, белая, синяя и мертвая... Я сейчас позову китайца...

Я просто послушно уснула...

И уже абсолютно не реагировала на то, что меня кололи, зашивали, поили, вливали, ругали и целовали (мама)...

Не знаю, сколько я так проспала. Знаю только, что когда никого не было, я автоматически встала, съела абсолютно все, что было на громадном столе, случайно перевернула его на пол... потом... гм... сходила в кустики... вернее в угол дворика за неимением таковых их заменивший мне, что вызвало потом бурю негодования, но все сообща решили, что это сделал лев, вернее два, случайно забравшиеся в комнату, плотно закрыла глаза, замаскировала себя, опрокинув на себя шкаф тряпок, чтоб меня не было видно, и снова уснула...

Проснулась я от буйной ругани над собой.

- Если это съел лев, то почему у Лу губы в шоколаде? – ехидно спрашивала Мари. – А живот как у удава, слопавшего всех братцев-кроликов? И вообще, как вы могли ее оставить одну, она же сразу наделала делов! Хорошо еще, что она еще жива после этого!!!

Я широко зевнула.

- А еще там что-то осталось? – нагло спросила я.

- Вон, в углу дворика, китаец убирает... – буркнула Мари.

- Это лев! – нахально сказала я.

- Да уж, не ангел... – вздохнула Мари.

- Мне за него стыдно! – бессовестно сказала я.

- У каждого свои недостатки, – буркнула Мари.

- Черное пятно на моей репутации, – печально сказала я. – Нет людей без недостатков!

Я еще подумала и легкомысленно сказала.

- Все говорят, что я ангел... И что человек без недостатков выглядит бесплотно... Вот я специально и придумала себе недостаток, чтоб быть реальной...

- Так ты специально это там сделала!? – подозрительно спросила Мари, подозрительно осторожно подбираясь ко мне. – И накрыла моим платьем?

- Нет-нет! – быстро сказала я. – Все кошки проклятые!

- Лу! – строго сказала мама. – Ты не должна путать английский дворик-парк с розами, куда вас пригласили, и лесок!

- Это львы! – добродушно поправила ее я.

- Львы съели яблоки и выпили все вино, – закивала мама.

- А это уже другие львы, – довольно сказала я, воспользовавшись предоставленной дверцей, бросив надменный испепеляющий взгляд порядочной и гордой, оскорбленной их поведением леди на капитана и Логана. – Думаю, не стоит большого труда определить того, кто тут сделал это и выпил вино, а потом валит на других!!!

- Я промывал раны вином! – нахально заявил капитан.

- Три бутылки самого лучшего в мире шампанского и две – самого дорого в мире вина, – подымая бутылки, с тоской по былому заявил Логан.

- А почему пахнет от вас обоих вовсе не от ран?

- У них душевные раны, ты не поняла... – бесстыже сказала я.

Они согласно икнули.

- Наверно солдаты выпили остальное, – ехидно сказала я. – Впрочем, стоит мне только подойти ближе, чтобы точно сказать, что кто пил...

- А где же солдаты? – тут же одновременно спохватились Логан и капитан, вскакивая. – Мы побежали их искать! – они быстро выскочили наружу. – Это так нехорошо, что мы про них забыли!

- Удивительная сознательность у людей, – глядя им вслед, сказала мама.

- И, главное, появляется вовремя! – одобрительно добавила я. Но почему-то маме мое взрослое и мудрое мнение... это... не понравилось, и она на меня мрачно поглядела. С чего бы это?

Я подумала, а потом нырнула под стол.

- Бум! – сказала пуля, ударившись в то место, где я только что сидела.

Все мои тоже нырнули под стол. Им понравилось!

- Проклятье! – буркнула мама.

- Это не кошки, – осторожно заметила я.

- Это я понимаю... – сквозь зубы буркнула мама, готовясь оторвать кому-то голову.

- У кого-то есть предложения? – спросила я.

Молчание.

– А оружие?

Я выкинула бутылку.

Она лопнула в воздухе от пули. Он нас контролировал. Охотник чертов. Такие снимают кошку в прыжке.

Все смотрели на меня. Понятно, ждали. Я пойди и сними.

- Где же он может прятаться? Я напряженно думала, как достать неизвестного шутника до задницы, и не отвечала, теребя волосы.

- В чем дело, шеф? – накинулись мои.

Я наконец догадалась.

- Все дело в шляпе, – радостно стукнула себя по лбу я. – Сейчас я сниму...

Они подумали, что я издеваюсь...

Обоими ногами я резко с силой выкинула закрывавший нас мраморный стол вверх и вбок по направлению к этому дураку. Мои завизжали, оставшись без прикрытия. Одновременно с силой метнув свой нож в открывшуюся на мгновение щель, открывшую мне нижнюю часть тела охотника, ибо других возможностей попасть в него, не выпрыгивая под пули охотника, раньше не было.

В это мгновение я неожиданно засекла и ноги второго. Метнув попавшийся под руки камень в него навесом через стол ему в голову.

Все произошло одновременно.

Первый резко выстрелил в стол, ничего не поняв, а потом с воем упал со стены. Я просто расплющила его мраморным столом, двигаясь на него, используя стол как прикрытие и оружие одновременно, расколов ему голову мраморным углом в одном прыжке со столом. Бич, оставшийся со мной, выбил оружие из рук второго. Который был на мгновение шокирован ударом камня. Он даже ойкнуть не успел, когда второй удар бича сорвал его со стены, закрутив за шею и рванув на себя. Он упал прямо на нож, уже выхваченный из трупа, который я ему вогнала точно под сердце.