Алексей Ивакин - Кактусятина. Полное собрание сочинений

-Ухийоо... - выдохнул наконец писатель.

-Да. И уху и борщец и прочие вареники с пельменями. Только без водки. Древлие славяне водку не пили. Ее жид Менделеев придумал. Сам вчера в очередной рукописи прочитал. Так что вперед, Петр Сергеевич. Пока не сдашь рукопись - гонорара не получишь.

Так как Петя все еще не мог говорить раздельными членами, то в ответ подумал:

"Будет тебе славянская фентези, Исаак Соломонович, будет тебе..."

Редактора, кстати, так и звали. Правда, фамилию тот носил вполне себе - Сидоров.

Приняв холодную ванную, дабы остудить пылающий ушиб, Петя осторожно сел за компьютер. И стал думать. Думать было тоже больно. Хотя уже не так, как во время экстремального пробуждения.

Итак...

Главный герой у нас будет... Журналистом, на этот раз. Зовут его Сергей Гадов. Поехал он, значит, делать репортаж о жизни простых русских язычников. Ну там, из братины попил, через костер попрыгал, хороводы поводил с парой девок в исподних рубахах, а ночью пошел скупнуться.

Да темна вода усосала в неизведанные глубины его пуще вечерних язычниц. Буде потерял Сергей сознание, да вынырнул с той стороны реки.

И пошел журналист в чем мать родила да куда глаза глядели. А куда они глядели?

Петя почесал больное место.

"...А глядели глазыньки в серо небо. И встретил Сережа в чаще дремучей девицу красную.

-Кто ты? - воскрикнул журналист, прячась в куст. Да куст не простой, а ракитный.

-Огневушка я. Огневушка-потаскушка. А ты кто, молодец вельми добрый, - лукаво оценила стать мужеску девица, еще больше покраснев.

-Сергей я, дивчина.

-Нагличанин, что ли? - недобро прищурилась Огневушка.

-Да вроде нет, - удивился жерналист.

-А сам Сэром Геем назвался, пошто?

-Эээ... Я традиционных взглядов, - отбрехался журналист.

-Ой, ли? А чем докажешь? - сказала Огневушка и разверзла ложесна.

Доказывал он добрых часа три..."

Петя посмотрел на кота и урезал осетра:

"Доказывал он добрых два с половиной часа. А после чего пунцовая девица ответила:

-Вижу, не Гей ты. Стал-быть нарекаю тебя именем Владибаб.

И пошли они по миру славянскому, миру великому - распахнувшемуся по землице-сырой-матушке от моря Желтого до залива Бисквийского. У моря Желтого они заморский чай пили, а у залива Бисквийского пирожными заедали. У моря Белого Владибаба самоеды Владыкой Моржовым назвали, а у моря Целебесского едва Буддой не сделали.

И жили бы они поживали, да добро чье-нибудь наживали, да напали на Землю Русскую евроатланты под водительством президента Кащея Безсмертного. Нес он с собой отраву заморскую - штаны синие, бумажки зеленые и питие богопротивное на дурман-кусте настоянное.

Кликнул клич Владибаб - встали одни старики древние, мечи недержащие.

Кликнул он второй раз - мальцы несмышленые копия взяли.

Кликнул он третий раз - бабы наперебой к нему побежали, восхотели силушки мужской.

-Дуры вы, бабы! - в сердцах плюнул Владибаб. Да плевком землю прожег чуть не до ада. - Война началася, а вы все о сексе.

А Огневушка тех баб за космы оттаскала.

-А мужики-то где ваши, - жалостливой рукой пресек избиение Владибаб.

-Заколдовал их Кащей, - запричитали они. Над златом вместо него чахнут, в тюрьмах многоэтажных за окнами стеклянными, пуленепробиваемыми сидят, бумажки перекладывают с места на место. Аки Сизифы древлегрецкие.

-Это которые из древлих греков?

-Не греков, мил человек, - прошамкала ветхая старушка-волхвиня. - Это они морок навели, греками назвалися, на само деле имя им грехи. Семеро грехов-то. Херакл - грех убивства, Эжоп - грех вранья, Авводика - грехиня блудства, Пластотель - грех многомудрия, Неон - грех самолюбования, Буцефал Македонский - грех скотоложества да царь их - Аменхотеп Четвертый, он же Кесарь Гай, он же Кали-Гула, воплощение индуйской богини смерти, да майского Апокапопатепеля.

Речи волхвовини стали все бессвязнее, пока не забилась она в корчах праведных, брызгая пеной, аки огнетушитель:

-Вижу, вижу! Смерть поганую, пожары страшные, птицы падающие, жрецы окаянные в биороботов людей превращающие...

-Звать тебя как, бабушка? - прервал ее пророчество Владибаб.

-Ванка я, - неожиданно спокойно ответила она а потом снова заистерила: -И будет год Двенадцатый, для Руси диковинный, звезда на землю упадет и утонут все, кроме правъверных славян...

-Ну раз Ванка, значит верно, - решил Владибаб и нахмурился. Крикнул он в четвертый раз, последний. И встала на дыбы земля Русская, земля безкрайняя.

Русалки да лешие, водяные да овинники схватили перуны на перевес да пошли на рать чужеземную"

-Твою мать, - выдохнул Кактусов. - Ну и бредятина. В кои-то веки кот с ним согласился, вылизывая свое подхвостие.

"Выхватил из-за спины Владибаб палицу двуручную и натянул ею лук пятижильный и пошел косить врага, приговаривая:

-Ой вы, гой еси люди недобрые, ща я вас всех помахаша, поубиваша, так что вы не успеваша поняша, какаша-такаша землица русская!

И побил он полчища бусурманские - и евроатлантов, и оживших древлих грехов, и белоголовых хариев, и черномазых индуйцев и даже всех семитов. Те, правда, сами себя перебили от любви братской.

И воцарилась, было, лепота, благота да нагота на земле славянской до АнтиАрктики распахнувшейся, да пырнул его ножичком засапожным подлый предатель из своих. И помер Владибаб.

Плакала земля Русская. Особенно, Огневушка-Потаскушка, что естественно. Да такими горючими слезами, что их потом ведрами на растопку продавали.

А и взвели курган над могилой Владибаба, да назвали его Папаевым - мол, папа тут земли Русской.

И бродит по земле русской легенда, как мол только человек Гадов проснется, да от мудруствующего блуда отречется, так рай-то и настанет. Да где тот Гадов, да как разбудить его - не знает никто"

-Ты знаешь, а хорошо... - удивился редактор, когда дочитал творение Кактусова. - Издадим. Но не в фантастике, а в серии "Тайны Пятого тысячелетия до нашей эры". Только подпиши еще пару абзацев, как твой главгер обратно в наш мир вернулся, да память потерял, да кручинится-ходит Огневушку ищет, и тоска гложет его душеньку безсмертную... Тьфу, епметь, заразился! Талантливо написал!

Через пару месяцев люди плакали, но читали очередной шедевр Петра Кактусова, которого распиарили и "Аргументы", и даже "Факты"...

ПИСАТЕЛЬ КАКТУСОВ И ФЭНТЕЗЯТИНА. ТОМ ТРЕТИЙ

В каком кошмаре Кактусов пообещал главреду третий том своей фентезийной саги - Петя не смог бы вспомнить даже под пытками. Слишком много коньяка было выпито после переиздания первых двух томов. Однако же, пообещал. Мало того, что пообещал. Еще и договор подписал. Мало того, что подписал - еще и аванс получил.

И вот... Который день Петя тупо смотрел на текст договора. Взгляд его ничего не выражал, кроме экзистенциальной тоски, презрения к самому себе и ужаса бытия. Еще бы... До срока сдачи оставалась неделя. А из всего третьего тома был написан лишь один авторский лист.