И. Муха - Музыканты смеются

Л. Бетховен.

Рисунок П. Лизера (1823)

Бетховен в Дрездене слушал довольно посредственную оперу Паэра "Леонора" Когда после спектакля Паэр спросил, что думает Бетховен о его произведении, тот ответил:

— Ваша опера настолько мне понравилась, что я, наверно, напишу к ней музыку.

И Бетховен сдержал свое слово: он написал на тот же сюжет оперу "Фиделио".

У Франсуа Буальдье было свое постоянное место в "Комеди франсез", но он никогда туда не ходил.

Однажды вечером Буальдье решил все же пойти посмотреть спектакль. Когда он назвал контролеру свое имя, тот подозрительно оглядел его и сказал:

— Что за скверная шутка! Мы хорошо знаем композитора Буальдье, он приходит каждый вечер. И сейчас он уже в зале…

— Ах вот как! Извините, — ответил композитор — Тогда я куплю место рядом, чтобы познакомиться с ним.

В антракте Буальдье обратился к своему двойнику:

— Итак, — сказал он, улыбаясь, — вы композитор Буальдье? Меня это, признаться, немного удивляет. Вот уже пятьдесят лет, как мне кажется, что Буальдье — это я.

Н. Паганиии

Рисунок П. Лизера

Когда знаменитому итальянскому скрипачу Никколо Паганини передали приглашение английского короля выступить при дворе за половину требуемого им гонорара, он ответил:

— К чему такие расходы? Его величество может услышать меня за значительно меньшую сумму, если посетит концерт в театре!

Паганини опаздывал на концерт. Наняв извозчика, он попросил его быстрее ехать к театру.

— Сколько следует заплатить вам? — спросил он у извозчика.

— Десять франков.

— Вы шутите!

— И не думаю. Возьмите же вы по десять франков с каждого, кто будет слушать сегодня вашу игру на одной струне!

— Хорошо, — ответил Паганини, — я заплачу вам десять франков только в том случае, если вы довезете меня до театра на одном колесе!

Французский композитор Даниель Обер, автор опер "Немая из Портичи" и "Фра-Дьяволо", сказал как-то Рихарду Вагнеру:

— Прошло около тридцати лет, прежде чем я убедился, что совершенно лишен музыкального дарования.

Удивленный Вагнер спросил:

— И после этого вы перестали писать музыку?

— Нет, — ответил с усмешкой Обер, — ведь тогда я был уже знаменит.

Ш. Адан. "Почтальон из Лонжюмо"

Когда в присутствии Обера говорили о тяготах старости, он иронически замечал:

— Да, тяжко быть стариком, но до сих пор никто не придумал иного способа пожить подольше!

Обер не любил, когда при нем говорили о смерти. Зная это, один из его друзей шутливо заметил как-то:

— А все же когда-нибудь ваш час пробьет!

— Ничего, я пропущу это мимо ушей, — спокойно ответил Обер.

Однажды Адольф Шарль Адан попросил у Обера партитуру одной из его первых опер, в свое время потерпевшей фиаско.

— Мои ученики, — разъяснил Адан удивленному Оберу, — часто приходят в уныние от первых неудач. Вот я и хочу иметь под рукой вашу партитуру, чтобы при случае показывать ее отчаявшимся юнцам. Мне кажется, что это хороший способ вернуть им самообладание и надежду на успех!

К. М. Вебер.

Рисунок Э. Мерике

Когда немецкий композитор Карл Мариа фон Вебер закончил партитуру своей оперы "Вольный стрелок", он послал ее на отзыв Бетховену, мнение которого ценил очень высоко. Бетховен ознакомился с партитурой и возвратил ее автору с кратким заключением: "Советую больше не писать опер".

Вебер был глубоко уязвлен таким отзывом. Вскоре встретившись с Бетховеном, он спросил, действительно ли его опера так слаба и беспомощна?

— Ну, что вы, — ответил Бетховен, — наоборот, я считаю музыку вашей оперы настолько совершенной, что не допускаю мысли о создании другой, еще более совершенной оперы. Только потому я и рискнул дать свой совет.

Д. Россини.

Шарж Аннетона (1867)

Один молодой композитор как-то пригласил Джоаккино Россини на премьеру своей оперы. Автор "Вильгельма Телля" принял приглашение. Прибыл на премьеру, уселся в ложе, по итальянскому обычаю в цилиндре. Когда началась опера, Россини перед каждой арией снимал цилиндр и грациозно им размахивал.

— Что вы делаете? — спросил сидящий подле Россини автор оперы.

— Приветствую своих коллег, которых встречаю в вашей музыке, — ответил любезный Россини.

Живя в Болонье, Россини написал революционную песню, воодушевлявшую итальянцев на борьбу за освобождение от австрийского ига.

Молодой композитор понимал, что ему небезопасно оставаться в городе, занятом австрийскими войсками. Однако уехать из Болоньи нельзя было без разрешения генерала. Россини решился пойти к нему и добиться пропуска на выезд.

— Кто вы? — спросил австрийский генерал.

Композитор назвал первую попавшуюся фамилию и добавил: "Я музыкант и композитор, только не такой, как этот разбойник Россини, который сочиняет революционные песни. Я люблю Австрию и написал для вас бравурный военный марш, который вы можете дать разучить вашим военным оркестрам". Россини отдал генералу ноты с маршем и получил взамен пропуск.

На другой же день марш был разучен и австрийский военный оркестр исполнил его на площади Болоньи. А между тем это была та же революционная песня.

Когда жители Болоньи услышали знакомый мотив, они пришли в восторг и тут же подхватили его. Можно себе представить, как был взбешен австрийский генерал и как он сожалел, что композитор уже за пределами Болоньи!

— Синьор Россини, — сказал однажды в сердцах директор Неаполитанской консерватории композитору, — вы погубили всех моих учеников!

— Как же это случилось? — изумился Россини.

— Все они стали подражать вашей музыке.

— Этот прискорбный случай не делает чести вашему педагогическому опыту, любезный маэстро, — серьезно ответил Россини. — Ученики должны подражать своему учителю, чего бы им это впоследствии не стоило!