В Нарижные - Летопись

- Кунак! - стонал он. - Коня дам, ружье дам! Кинжал подарю! Визирем будешь! Золота сколько хочешь! Обрезание чик-чик, совсем не больно! Дай Джипси, дорогой!

- А этого, батоно, не хошь?! - складывал кукиш Иван Ильич. - Хрен тебе обрезание! Русские не продаются!

- Какая она русские?! - кричал бек. - Она в гарем хочет! Скажи, женщина!

Джипси томно улыбалась и строила беку глазки. Она никак не могла выбрать, чье состояние больше, и неопределенность положения действовала ей на нервы. Ван-Ю-Ли в углу сверкал глазами через паранджу и невозмутимо пил молоко.

- Сколько их у тебя в гареме, Ибрагим? - спросил однажды Хряков перса. - Если не секрет, конечно.

- Двенадцать, уважаемый, - ответил бек. - Зухра, Зульфия, Фатима..

- И Гюльчатай, - задумчиво закончил Хряков. - Вот что, подарю я тебе тринадцатую, так и быть. Не прыгай, сиди спокойно! Речь идет не про Джипси. Тут по случаю купил я одну! - и дальнейшее он прошептал на ухо персиянину так тихо, что даже бдительный китаец ничего не услышал.

- О бриллиант моей души! Благодарю, дорогой! - улыбнулся бек. - Ах, как жаль, что ты не правоверный! Аллах да продлит твои дни! А Джипси твоей позволь, я подарю! - с этими словами бек протянул ей массивное золотое кольцо с огромным капским рубином. Забегая вперед, скажем, что именно это кольцо, похоже, и определило выбор цыганки!

Наконец на горизонте показался берег благословенной Индии.

- Мангалуру! Подходим к Мангалуру! Стоянка в порту двое суток! звонко кричал бой-стюард. - Желающие обменять валюту на рупии могут обратиться к капитану!

Хряков наблюдал, как к переодетому Ван-Ю-Ли быстро подошли два здоровенных евнуха, накинули на него мешок и сноровисто спеленали его по рукам и ногам. Бедный китаец не успел даже пискнуть, как его уже готовили к выгрузке вместе со всем скарбом правоверного бека.

- Что же, Ли-джан, желаю тебе счастья с новым мужем, - криво ухмыльнулся Хряков и повернулся к Джипси. - Я думаю, он здорово удивится, правда, дорогая? Вернее, они оба удивятся.

Однако Джипси вдруг выдернула руку.

- Прости, котик, - холодно сказала она. - Но нам придется расстаться. Это судьба! Она зовет меня, она велит мне следовать за ним! Прощай, я буду помнить тебя всю жизнь! Если, конечно, это тебя утешит. Пока!

И проклятая цыганка, покачивая бедрами, направилась к победно улыбающемуся персиянину!

- Вай, не грусти, что такое женщина! - сквозь шум в ушах донеслось до Константина Ильича. - Прости ее, дорогой!

Ошеломленный Хряков вдруг понял, что офицером российской армии он был слишком давно, и груз лет не так-то легко сбросить; он съежился, ссутулился и отошел в сторону - никому не нужный старикашка с неуемными амбициями и вдребезги разбитым сердцем. Вытащив из кармана свой верный револьвер, он приставил дуло к виску и спустил курок.

Надо все же отдать должное азиатской предусмотрительности Ван-Ю-Ли: патронов в барабане не было. Хряков, вновь превратившийся в Курочкина, плюнул и, размахнувшись, выбросил пистолет в море.

Закусив губу, надрываясь, Иван Христофорович выволок на палубу запасной кормовой якорь. Привязав его за шею подтяжками, Курочкин последний раз обвел взглядом рейд, налетевших чаек, снующих пассажиров и столкнул якорь за борт. Оказалось, что дно в этом месте было совсем рядом - каких-нибудь тридцать метров. Курочкин последний раз открыл глаза - и чуть не захлебнулся от удивления. Перед ним на дне лежал обросший водорослями переломленный пополам старинный парусный корабль. На борту, крытом позеленевшим медным листом, можно было рассмотреть русскую вязь:

"ШПЕЦРУТЕНЪ"

Рядом валялся только что выброшенный князем револьвер.

Тут же вспомнилась ему тетрадка козловой кожи; тут же всплыла в памяти информация о грузе: золото! Мексиканское золото! Вот, оказывается, где кончил свой рейс легендарный петровский корсар! Курочкин мгновенно снова превратился в Хрякова. В конце концов, он единственный законный наследник этого огромного состояния!

Гуановые миллионы вмиг поблекли. Теперь ему принадлежал весь мир! И Хряков ринулся наверх!

В Россию, куда его так властно влекла ностальгия, Хрякову под своей фамилией нельзя было и носу казать. Поэтому в русском посольстве он оформил туристическую визу на свою прежнюю фамилию Курочкин. Некоторое время заняла, правда, добыча драгоценностей со дна и легализация средств на черном рынке (Хрякову не хотелось делиться с индийским правительством); большого мужества потребовал окончательный разрыв с Джипси коварная изменщица тут же вернулась было, прослышав о баснословных деньгах! В свою очередь, бек, оскорбившись таким поведением, также выдал ей отставку, и цыганке, чтобы не помереть с голоду, снова приходилось подрабатывать благотворительными (в свою, естественно, пользу) сеансами стриптиза и различными бенефисами.

На границе интуриста Ивана Христофоровича Курочкина, как позарез необходимый государству источник валюты, встречали с оркестром. Симпатичная блондинка с толстой черной косой поднесла ему хлеб-соль; специально приставленный гид-переводчик бойко тараторил ему в ухо по-испански, затрудняя естественное понимание родной речи; Большой театр прислал ангажемент на премьеру балета "Заря революции". Курочкин честно выдержал два дня, потом тайком купил плацкартный билет до Владивостока, сел в поезд и затерялся в необъятных просторах Советского Союза.

На необъятных просторах СССР царствовала зима. О, долгожданная русская зима! О, морозные узоры на окнах и желтые сосульки под вагоном! Курочкин, часами стоя в тамбуре, взахлеб пил крепко насыщенный никотином воздух родины. Ночью он всматривался в небо, вспоминая забытые созвездия родного северного полушария. Его восхищала некая патриархальная всеобщая родственность пассажиров, уют вагона-ресторана (хоть выучка официантов была ни к черту) и осознание долгожданного возвращения к истокам.

На второй день, во время остановки в Казани, к Курочкину подошли двое рослых молодых людей в кожаных полушубках.

- Нехорошо, гражданин, - сказал один. - Придется пройти.

- Билет сдадите в кассу, - добавил другой. Пассажиры вокруг князя разом поднялись и направились в туалет, который, несмотря на стоянку, почему-то функционировал. Курочкин, вполне представлявший советские порядки, понял, что пройти придется.

!Следователь казанской прокуратуры Ринат Идинакуев долго и доброжелательно смотрел князю в лицо.

- Константин Ильич, - сказал он наконец, - мы же с вами интеллигентные люди. Вы все прекрасно понимаете. Органам про вас известно абсолютно все. И было известно с самого начала! Дела ваши швах, запираться бесполезно. Вы - агент иностранной разведки, в прошлом - боевой офицер, эмигрант. Это в любом случае высшая мера. - В руках Идинакуева оказалась пачка фотографий, в которой Хряков узнал себя анфас (с якорем на шее) и в профиль, Ван-Ю-Ли, говорящего воробья, фотокопию гуанового контракта и Джипси Гандон в разных позах.