В. Артемов - Остроумие мир. Энциклопедия

— Извините, не могли бы вы, пояснить, где я нахожусь?

— В автомобиле! — буркнул прохожий и зашагал дальше.

— Вот ответ, достойный нашей палаты общин, — сказал Черчилль, обращаясь к шоферу. — Во-первых, краткий и хамский. Во-вторых, совершенно ненужный. И в-третьих, не содержащий ничего такого, чего спрашивающий не знал бы сам.

* * *

Когда Черчилль был на встрече в верхах в Крыму, он жил в красивом старинном дворце царских времен. Черчиллю очень понравился дворец. Однажды он обратился к Сталину:

— Нельзя ли купить этот дворец? Он мне очень понравился.

Сталин долго молчал, курил. Потом спросил:

— Какой палец у вас в Англии считается средним?

Черчилль показал: средний палец— этот.

— А у нас этот, — сказал Сталин и сложил фигу.

* * *

— Как вам удалось получить три докторские степени?

— Ах, — ответил ученый таким тоном, словно речь шла о пустяке, о котором не стоило даже говорить, — все делается очень просто. Третью степень я поучил потому, что имел до этого уже две. Вторую получил за то, что имел уже звание доктора наук, а первую степень мне присвоили потому, что я к тому времени не имел ни одной.

* * *

Приступая к опытам с хлором, шведский химик Карл Вильгельм Шеель обратился к студентам с такими словами:

— Хлор, как известно, ядовитый газ. Если я потеряю сознание, прошу вынести меня на свежий воздух. После этого вы можете разойтись. На всякий случай напоминаю, что следующее занятие в четверг.

Русское остроумие, особенно в петровскую и екатерининскую эпохи, во многом отличалось от западноевропейского, и то, что нашим предкам казалось смешным и остроумным, на взгляд современного читателя может показаться наивным и простодушным.

Строго говоря, остроумие не всегда должно было вызывать взрыв смеха, порой это просто проявление находчивости в трудной ситуации, или же способность человека принять единственно верное решение в критический момент, или же, наконец, просто мудрое решение государя.

* * *

Однажды Петр I заседал в Сенате и слушал дела о разного рода хищениях и воровстве, случившихся за последний месяц. Дел было настолько много, что император пришел в неописуемый гнев и поклялся немедленно пресечь в государстве всякое воровство. Обращаясь к присутствующему генерал-прокурору Павлу Ивановичу Ягужинскому, Петр сказал:

— Сейчас же пиши от моего имени указ о том, что, если кто-нибудь украдет на сумму, за которую можно купить веревку, тот без всякого следствия и суда будет повешен!

Генерал-прокурор выслушал строгое повеление и взялся было уже за перо, но помешкав, заметил монарху:

— Подумайте, ваше величество, каковы будут последствия вашего указа…

— Пиши, — перебил государь, — что я тебе приказал.

Ягужинский писать, однако, не торопился и с улыбкой сказал монарху:

— Всемилостивейший государь! Неужели ты хочешь остаться императором один, без служителей и подданных? Все мы воруем, с той только разницей, что одни больше, другие меньше, в зависимости от своей должности и возможностей…

Петр I засмеялся и махнул рукой.

— Ладно, — сказал он, — пес с вами всеми, воруйте и дальше…

Один монах у архиерея, подавая водку Петру I, споткнулся и опрокинул полную чарку на одежду императора. Петр в гневе стал уже приподниматься с места, но находчивый монах ловко ему польстил:

— На кого капля, а на тебя, государь, излияся вся благодать!

Петр I рассмеялся и тотчас простил провинившегося.

* * *

Император весьма любил и жаловал Ивана Михайловича Головина и послал его в Венецию изучать кораблестроение и итальянский язык. Головин прожил в Италии четыре года. По возвращении оттуда он представился государю и вместе с ним отправился в Адмиралтейство. Там государь повел его на корабельное строение и в мастерские, расспрашивал о занятиях и, между прочим, экзаменовал. Оказалось, что Головин ничего не знает.

— Выучился ли ты хоть по-итальянски? — спросил государь, раздраженный полным невежеством Головина в морском деле.

— Виноват, государь, и в этом успел мало.

— Так что же ты делал?!

— Всемилостивейший государь! Я курил табак, пил вино, веселился, учился играть на басу и редко выходил со двора.

Как ни вспыльчив был Петр, но такая откровенность ему очень понравилась. Он дал любимцу прозвище князя Баса и велел изобразить его на картине сидящим за столом с трубкою в зубах, окруженного музыкальными инструментами, а под столом валяются металлические приборы.

* * *

Царь любил Головина за прямодушие, верность и таланты, он постоянно называл его в шутку ученым человеком, знатоком корабельного искусства.

Окончив курс лечения в Карлсбаде, Петр на обратном пути посетил Теплиц, славящийся также своими целебными минеральными источниками. Владетели этих источников, графы Вальдеки, встретили государя и просили его сделать им честь посещением их замка и там пообедать. Государь согласился и после осмотра источников явился в замок. Хозяева употребили все старания к наивозможно великолепному приему такого знаменитого гостя. Обед был роскошный и продолжался очень долго. Все это нисколько не соответствовало простым вкусам и привычкам нашего великого государя, и он порядком соскучился. По окончании пиршества хозяева пригласили его осмотреть замок. Петр осматривал все со свойственным ему любопытством. После осмотра старший из графов, желая знать его мнение, спросил, как понравился ему замок. Петр отвечал, что замок великолепен, только есть в нем один недостаток.

— Какой же? — спросил граф.

— Слишком велика кухня, — ответил ему Петр.

* * *

В 1706 году Петр отдал приказ генерал-адмиралтейцу Апраксину «послать молодых дворян из математической школы за границу для обучения навигации и корабельному делу».

Молодые люди были набраны и отправлены. Большей частью они принадлежали к знатным фамилиям. Многие не знали другого языка, кроме родного; царь ни на что не обращал внимания, лишь бы скорее дать России знающих моряков и корабельных мастеров.

Когда после четырехлетнего плавания по разным морям 22 мая 1820 года несколько из молодых навигаторов вернулись в Россию, царь пожелал их видеть на другой же день. В числе представляемых был и известный впоследствии Неплюев.

Перед смотром была ассамблея, Петр почти совсем не спал и потому выглядел невесело.

— Есть ли аттестаты командиров? — спросил он и, получив ответ, повелел явиться всем на экзамен 1 июня.