Сборник - И смех и грех… (лекарство от депрессии). Книга первая

А какие удивительные задачи они (святейшие) нам ставят! Да это ж надо ещё додуматься. Вот, например, в 3.15 ночи дорожки подметать. (Чтобы святейшие стопы командующего не запачкались). А время на сон сколько выделяется? Целых 4 часа!!! Да Ленин столько же спал, а то и меньше. А вы тут про еду, да про еду… И вправду стоит задуматься над своим поведением недостойным, после таких нотаций. Почему это я до сих пор всемогущим не стал?! Не спать, не есть, не умываться, не ходить в туалет до тех пор, пока не станешь Всемогущим! Даёшь!!! Ура-а-а-а!!!

Вот так мы тут и живём. Так что скоро прилечу в отпуск (как только стану всемогущим) на своих волевых усилиях. Ждите!

Искренне ваш

боевой офицер Антон из «Единения»

Егоров Тимофей

Когда я попал в армию, то был немного шокирован непривычной обстановкой и поведением окружающих.

Во-первых, меня поразила речь: каждый первый «не стеснялся в выражениях», а каждый второй крыл трёхэтажным матом!.. Это резало мой музыкальный слух, привыкший исключительно к высокоинтеллектуальным беседам и поэтическим эпитетам.

Во-вторых, отношение тех, кто был выше по званию, к тем, кто был ниже по званию, было приказательным, т. е. безо всяких там спасибо-пожалуйста или «подождите немного – я сейчас». Всё было как в анекдоте: копаем отсюда и до обеда (от меня и до следующего дуба).

В-третьих, мы столкнулись с таким интересным явлением, как дедовщина (или «годковщина»), о чём и пойдёт речь далее.

Попав после полутора месяцев подготовки в учебной роте и принятия воинской Присяги в подразделение для прохождения дальнейшей службы, мы стали иметь дело со «старослужащими», т. е. теми военнослужащими, чей срок службы уже превышал наш на один или несколько призывов.

В нашем пока ещё не очень дружном коллективе новобранцев, состоящем из 15-ти человек, в первые три дня произошёл раскол на два, можно сказать, враждующих лагеря в пропорции 5 к 10. Дело в том, что нам практически сразу по прибытию в подразделение старослужащими был предъявлен список неписаных правил и предписаний, регламентирующих все стороны жизни и быта военнослужащих, проходящих срочную службу в данной части. Права и обязанности военнослужащего-срочника полностью определялись его сроком службы и «рангом», который присваивался ему после прохождения определённых ритуалов посвящения в этот ранг, когда для этого наступало время. Этот своеобразный «кодекс» регулировал, как я уже сказал, буквально все стороны жизни военнослужащего – от посещения туалета до убытия в отпуск. Это целая наука: кому что положено, а кому – «не положено»; кому «уже не положено», а кому – «ещё не положено»; кто «карась», а кто – «борзый карась»; кому сидеть за первым столом, а кому – за последним и т. д.

Принятие данного кодекса к исполнению из призыва в призыв считалось обязательным и само собой разумеющимся, а несогласных либо подвергали коллективному морально-физическому насилию, либо объявляли изгоями и всячески пытались задавить большинством, дабы либо склонить на свою сторону, либо спровоцировать дезертирство (самовольное оставление части) или (побочный эффект) самоубийство или попытку самоубийства. Итак, 10 человек – за и 5 – против.

Таким образом, нас (изгоев, «уставных», «стукачей» – не «нормальных пацанов») стало всего 9, потому что кроме пятерых новобранцев в подразделении оказалось ещё четыре человека, которые в своё время не приняли тех самых как бы обязательных неписаных правил и жили не «как все». Ребята, с которыми мы неделю назад в учебке были в хороших, если не сказать больше, отношениях, теперь стали нашими злейшими врагами. Старослужащие настраивали их против нас, а те покорно исполняли всё, что им скажут.

Система взяла своё – людей не стало, остались только имена, которые впоследствии были заменены на клички, и позорным считалось, когда нас (повстанцев) называли по фамилиям!.. Это считалось позорным – твоё имя!.. Осознайте этот абсурд!.. Поначалу нам было нелегко. Физических расправ было мало, но психологическое давление было постоянным и чувствовалось хорошо. Командный состав и начальство формально выполняли свою работу по профилактике и выявлению неуставных взаимоотношений, но, по сути, не вмешивались в жизнь подразделения, и неуставные отношения процветали и совсем не были бичом российской армии!.. Наоборот, они были нормальным явлением, а любое отклонение было ненужным затруднением. Всё же мы держались вместе и готовили переворот!

Всё началось с того, что вскрылся факт вымогания денег, и на этой почве было возбуждено уголовное дело по ст. 335 ч. 1 УК РФ (неуставные взаимоотношения), и одному «перцу» из нашего подразделения дали 8 месяцев дисциплинарного батальона условно и «сослали» на корабль, где, как потом стало известно, он уже не был таким «перцем», каким считал себя. После этого эпизода начальство обратило пристальное внимание на нездоровую ситуацию в подразделении и стало активнее проводить воспитательную работу, однако круговая порука последователей дедовщины обеспечивала надёжное прикрытие.

Когда в подразделение через полгода привели очередных новобранцев, началась «вербовка»: мы рассказывали им о чувстве собственного достоинства, а наши «враги» – о прелестях жизни по годковщине. В результате очередной призыв поделился пополам – 4 на 4. При этом в запас уволились наиболее «идейные» негодяи. Однако уволился также и наш лидер и наставник – первый революционер и борец за справедливость в нашей части – Дениска (пусть его имя узнают все!).

Стало намного легче. Во-первых, в наши ряды прибыло подкрепление, а во-вторых, главные «авторитеты» разъехались по домам. Первый этап нашего стратегического плана – найти в следующем призыве своих людей – удался, и теперь мы почувствовали себя уверенней!

Война продолжалась: мы смеялись над тем, как послушно «шуршат» слуги бывших слуг, а они ненавидели нас и продолжали делать всякие пакости, так как они завидовали нашей свободе и, видимо, не могли на это спокойно смотреть…

Состоялся не один бой, прежде чем мы добились того, чтобы каждый мог подойти к любому умывальнику, сесть в столовой за любой стол или носить на головном уборе так называемого «краба», которого новичкам «не положено». По нескольким позициям мы добились упорядочивания.

В следующем призыве семь человек из 10 присоединилось к нашему революционному блоку, однако лишь трое из них оказались по-настоящему идеологически мощными союзниками, остальные были ненадёжны. Но с увольнением в запас очередной партии дембелей хватка «большинства» ослабла, а границы дозволенного и недозволенного (по кодексу «срока службы») стали размываться. На этом этапе переломными стали следующие моменты: