Виктор Шнейдер - Ближнего твоего

- Часто приходит?

- Иногда приходит, иногда я захожу. Так ты бы видел...

Видел. Тогда, правда, она слушала не Бар-Йосефа, а Шимона, и интересовалась, столь же искренне, не возрождением духа, а конструкцией военных машин. Но разве важно, чем "искренне интересоваться"? Важно - кем.

Борух в свое время хотел купить проститутку и подослать ее Святому. Идея застопорилась потому, во-первых, что денег было жалко, а во-вторых, они бы все равно зря пропали...

- А что подружка?

- Пока не знаю...

- Чего ты это стал так активно проповедовать именно дамам? Причем, мягко говоря, не самым праведным. Разве они не самые падшие и все такое?

- Я не выбираю, - развел руками Святой. - Точнее, выбираю не я. И ты же прекрасно понимаешь, кому нужнее врач - здоровому или больному.

- Обоим.

- Ну, разумеется! Разумеется! Но кто больше к врачу обращается и скорее его послушает?

- А по-моему, тебе просто доставляет наслаждение ощущение собственной праведности и сознание того, что даже это общество тебя не пятнает.

- Ну, вот, в чем только не обвинят. А что делать?

- А еще ты ловишь кайф от того, что производишь впечатление на девушек. Психологический, так сказать. Сильнее и длительней, чем я - телесный.

- Уже нет, - совершенно серьезным тоном объяснил Бар-Йосеф. - Раньше - да, точно.

- И скоро эти девицы к тебе прийти должны?

- Да вот-вот уже.

- Если ты не против, я их, пожалуй, подожду.

Глава 15

Я имя трамваю задумал

"трамвай"

(и т.д., см.ниже)

Дима Строцев

- Пожалуй, подожду троллейбуса: все быстрее, чем пешком топать, - решил Саня, но, дойдя до троллейбусной остановки, остановился в нерешительности. Нет, а и пьян же он! Даже адреса не спросил! Ну, и куда ехать? Хотя раз первые цифры телефона такие же, как у дяди Гриши, значит, перво-наперво надо ехать к нему, заодно, кстати, стрельнуть гитару и оттуда перезвонить. Хорошая идея. Если только у дяди Гриши есть гитара. Должна быть! Играешь ты или нет, а в каждом приличном доме должна быть гитара. Саня повторил эту свежую, но утешительную мысль несколько раз, не чтобы запомнить, а просто так, и строго погрозил пальцем фонарному столбу, который, кажется, был несогласен.

Троллейбус подошел не сразу - по Саниному ощущению, так вечности через две-три. Но вид этой рогатой телеги показался Фришбергу таким уморным, что сердиться на его медлительность просто не было сил. Пассажиры тоже были на редкость смешными. Смешны были их одежды, жесты, разговоры. Но особенно комичной выглядела нарочистая серьезность на всех лицах. Каждый как будто пытался изобразить себя аккумулятором народной мудрости или народной скорби. Но Фришберга обмануть было не так-то просто: он по себе ощущал сейчас ту звенящую легкость полушарий под черепом, которую должен был чувствовать, конечно, и любой другой в этом троллейбусе, только почему-то стеснялся ее выразить. Первым порывом Сани было развеселить этот народ, расшевелить: ну, спеть им какую-нибудь веселую песенку, фокус показать, рассказать о чем-нибудь захватывающе интересном, например, о вторичных мессенджерах у растений. Но он прекрасно понимал безнадежность затеи и сел обреченно на ступеньку у выхода.

- Грязно ведь, - сказал кто-то рядом; фраза не была обращена ни к кому конкретно, но относилась, видимо, к Сане и ступеньке. Фришберг оглянулся на говорившего, постепенно продвигая взгляд от импортного туфля вверх к лицу человека не только не пьяного, но явно и не пьющего, одним словом - чуждого духом...

- Грязь внешняя лучше грязи внутренней, - нравоучительно изрек Саня, помолчал и спросил, - А Вы и есть то человечество, ради которого жертвовать?

Никакой реакции не последовало. Тогда, не отрывая своего взгляда от непьющих глаз, Фришберг стал декламировать прочитанное где-то на днях:

- Я имя трамваю задумал -" трамвай",

Он будет, задумал, по рельсам ходить,

По городу станет маршрут совершать,

Поэтому имя такое - трамвай.

Читал Саня громко, но нечуткая к лирике публика никак им не заинтересовалась. Только одна старушка, чувствуя себя в относительной безопасности в другом конце троллейбуса, сказала что-то о милиции и хулиганстве.

Автобусу имя задумал другое.

Автобусу имя "автобус" задумал.

Он будет маршрут совершать автономно,

Но тоже удобный общественный транспорт...

Народ безмолствовал. Трезвый тоже. Но и не отвернулся: стоял, смотрел Сане прямо в лицо и слушал.

- Вот! А троллейбус что? Гибрид? Автоэлектрический полукровка? Кентравр - Минотавр? - и сочтя, что Трезвый морально уже повержен, Фришберг умолк и вышел не на нужной, а на ближайшей остановке, тем более, что после пивной его особенно манила укромная подворотня напротив.

Пробыв там минут пять, не больше, Саня пошел через два троллейбусных перегона пешком к дяде, а еще через четверть часа стоял с гитарой под мышкой у Юлькиной квартиры.

- Выкристаллизовывался конвергенциальный неоколониализм, пробормотал Фришберг себе под нос. Получилось отчетливо, без единой оговорки, - Хм, не так уж и пьян, - и позвонил в дверь.

Глава 16

После определенного пункта повернуть

назад становится невозможным.

Но достигнут ли уже этот

пункт, узнать нельзя.

Ф.Кафка

В дверь постучали, и Бар-Йосеф бросился открывать. На пороге стояла Эстер, а вторая гостья - в меру симпатичная и совсем незнакомая (видно, только на днях приехала) - пряталась в ее тени. Эстер совершенно машинально протянула руку к дверному косяку и, не нащупав на обычном месте мезузу, удивленно округлила глаза.

- Все нормально, заходи. И ты, - скомандовал Святой новой посетительнице, тоже подозрительно косившейся на косяк. Мезуза мне уже не нужна. Но по крайней мере радует, что вы вообще заметили ее отсутствие.

Шимон знал, как все произошло; и даже, можно сказать, был виновником: именно он, входя, так сильно хлопнул дверью, что плохо закрепленный на прогнивших дверях футляр отвалился. Правда, Святой стал искать символический смысл этого происшествия, по своему обыкновению, сразу, но то, что гостям он представляет отсутствие мезузы уже как что-то умышленное, говорило скорее в пользу его ума, нежели глупости.

- Свиток Закона на дверях должен напоминать входящему в дом о Боге. А если я и так помню о Нем всегда, то зачем нужен зримый символ?

- Действительно, - согласилась Эстер. - Ведь все внешнее это пережиток язычества.

- Для начала, - возразил Бар-Йосеф с видом учителя, довольного ответом, но спешащего продемонстрировать все-таки свое превосходство над учеником, - совсем неплохо и это. Нужно, обязательно нужно пройти стадию внешнего, чтобы от него отказаться. Это нормально. А ты как считаешь? - спросил он вдруг новую гостью. Конечно, ничье мнение, кроме своего собственного, Святого не волновало, но по-человечески неудобно было бы не уделять ей внимания и дальше.