Sco - Система нервная

- Хорошо, - миролюбиво принял условия жертва грядущего террора. И, прищурившись вдруг, выдал:

– А теперь скажи мне, что за стрёмный пидор крутился вокруг тебя в спорт-баре?

Макс вытаращил глаза, не ожидав услышать слово «пидор» из уст гея.

- Че-го? – заржал он. – Это коллега мой, вообще-то. Примерный семьянин.

- Ясно. Ну, вот пусть вокруг своей жены и прыгает, - невозмутимо ответил ревнивец.

Ну что ж, у каждого свои заморочки - призрак горластого Костика, например, немного напрягал и Дездемона:

- А этот поющий, блядь, фонтан, надеюсь, больше здесь не появится?

Илья засмеялся, переворачиваясь на живот и укладывая голову на скрещенные руки.

- Можешь не волноваться об этом. У меня нет склонности усложнять себе жизнь.

Дымов согласно угукнул, закрывая прения.

- А теперь, может, отдашь мне одеяло, ирод? – вкрадчиво поинтересовался миротворец.

- Какое одеяло? На работу скоро!

- Какая работа в субботу?

- Серьёзно?

- Да ну тебя! Растолкал ни свет ни заря…

И аллигатором закопался под одеяло, прижимаясь к удивлённому Максиму. Тот перебирал в голове все события недели, пытаясь понять, где же он потерял пятницу. Смирившись с ранним слабоумием, повернулся к довольному любовнику и решил задать свои вопросы, пока и их не забыл.

- Слушай, Аваров. А как ты узнал, где я работаю?

- Якобы такси, что везло нас от спорт-бара, на твою контору записано. Я номер пробил.

Чёрт. Об этом Дымов как-то не подумал.

- А зачем Рахимова нам слил?

- А твоя сладкая попка не обидится, если я скажу, что из принципиальной гражданской позиции, а не из-за неё?

- Я уточню её позицию по этому вопросу и дам тебе знать, - ернически процедил владелец обсуждаемой обожЕ*, в душе радуясь, что насчёт Ильи Муромца он не ошибся.

- Слушай, Дымов, - перебил его ёбарь-богатырь. – А как же ты выскочил из мира натуралов прям мне в ручки, а?

Он вдруг начал неуклюже взыгрывать, пощипывая любовника за стратегически важные места.

- Как-как, - вздохнул Макс. – Условно-досрочно.

- Ну-у, я, как твой надзиратель, не дам тебе вновь вернуться к своему страшному прошлому.

Дымов неприлично заржал и почему-то подумал, что бедный Карен Ашотович так и не узнает, что он потерял.

Примечания:

Пример:

Моя обоже

Меня раздраже.

Но эмоции я сбереже.

А в трусищах - яйцо Фаберже,

И наружу торчит в неглиже.

Совсем обнаглело уже!

Бывает, идёшь вечером по улице с шикарным музоном в плеере, и хочется пуститься в пляс, но как-то стыдно. И вот, ты заходишь в лифт, сохраняя угрюмомордие, дожидаешься, когда сомкнутся двери и… Пэу-пэу, бдыж-бдыж-бдыж, о-у-е!.. И ножкой в сторону, аха-аха, и цыганский бой плечами, и задотряс, и блядский глаз вправо, блядский глаз влево... На гитарном соляке Ромчик откидывается назад и, томно вытягивая губёшки, съезжает спиной вниз по стене, словно стриптизёрша по шесту… В общем, был Ромчик дерзок и необуздан до самого девятого этажа, только шапка слетела на пол – за поручень зацепилась.

Вовка сидел прям на коврике под дверью Роминой квартиры и мониторил лифт. При появлении хозяина поднялся во весь свой секвойный рост, криво улыбнулся и гаркнул:

- Здрасте, дядь-Ром!

Трепетный и сторожкий Роман выдернул наушники, ахнул, инстинктивно мотанулся было обратно в лифт – уж больно Вовка вымахал, сходу и не узнаешь, но вовремя среагировал на «дядю». Замер возле стенки, вытягивая шею в сторону габаритного гостя.

- Владимир, ты? Напугал меня, - опасливо приблизился к юноше, прищуриваясь. – Какими судьбами?

Строго говоря, не был он Вовке ни дядей, ни даже тётей, и вообще в родстве с посетителем не состоял. Вова был племянником Ромкиного однокурсника, с которым тот водил дружбу в институте. В те далёкие времена, когда студента Романа Белочкина представили десятилетнему тогда Вовке, то не стали вдаваться в генетические подробности – дядя, мол, и живи с этим. И вот, «кровинушка» сам уже в институте учится, а тридцатилетний Ромчик так и зовётся «дядей».

«Родственники» зашли в квартиру, и Роман сразу по-хозяйски засуетился. Достал тапки, взялся стаскивать с гостя шарф и куртку, но вдруг застеснялся и неловко сцепил руки. К Вовкиным он заезжал последний раз на выпускной парня, но трезвым не застал, поэтому, можно сказать, что не виделись они давно.

- Это ж когда я тебя видел-то последний раз, - напрягал память хозяин, развешивая куртки на вешалки. – Ты давай, проходи на кухню…

Роме слегка взгрустнулось, глядя на этого подрощенного лосёнка. Вроде ещё вчера Вовка гонял собак по улицам в шортиках и со сбитыми коленками, заставлял всю родню строгать стрелы для своего лука и строил домик из диванных подушек. А сейчас перед ним стоял молодой мужчина со всеми положенными самцо-признаками: разворот плеч, широта челюстей и щетина на подбородке. Это сразу напомнило сентиментальному Белочкину, что сам он уже давно не студент, а пенсия уже опаляет его своим нафталиновым дыханием.

Мужчины двинулись было из прихожей, но тут Ромчик заметил объёмную сумку у парня в руках и призадумался. С таким баульчиком обычно с дома съёбываются и, если Вольдемар не зашёл попрощаться, то всё указывало на запланированную оккупацию его жилища. Озадаченный хозяин попытался удержать Кот-Леопольд-фейс, но интервент заметил замешательство и картинно вздохнул. А вот с таких вздохов обычно начинаются рвущие душу рассказы, и Вован не подкачал.

- Дядь-Ром, меня из дома выгнали, - трагично пробасил он, ставя брови в домиковидную форму.

Ромчик изобразил кислое сочувствие, быстро пытаясь сообразить, куда обычно сдают выгнанных и случайно подобранных детей.

- А что случилось?

Поняв, что этого Братца Медвежонка за ребёнка уже не сдашь, Роман начал вспоминать, где у него телефон Вовкиных родаков. Надо позвонить, попросить забрать дитятю, а то он ни на одном диване у него не поместится. Да и Эдик тут ночует иногда, не оценит гостеприимства. Меж тем, изгнанник встал в устойчивую позу, явно готовясь к кульминации.

- Я – гей, - возвестил он благую весть и горестно поджал губы, дескать, бей меня, Рома, если нет в тебе жалости и сострадания, нетолерантная твоя морда.

Ромчик распахнул и без того большие глаза и стал похож на лемура лори. Это что ещё за новости? В образовавшейся МХАТовской паузе, вестник склонился, чтобы не задеть крутолобой башкой массивную люстру-подвесу, и нацелил на слушателя плутовской взгляд из-под излома бровей. Тот неосознанно попятился. Он вообще был трусоват, а уж здоровенные парни, пялящиеся на хрупкого Романа с какой-то неясной хуйнёй на челе, пугали его до усёру. Вовка тем временем придвинулся поближе, проникновенно выдохнул: