Оскар Уайльд - Музыка будет по-немецки, вы все равно не поймете

Любовь к себе – это начало романа, который длится всю жизнь.

«Несколько максим…» были опубликованы без подписи в лондонском еженедельнике «Saturday Review» от 17 ноября 1894 г. По-русски полностью публикуются впервые.

Образование – вещь превосходная, надо лишь иногда вспоминать о том, что ничему из того, что стоит знать, научить невозможно.

Общественное мнение существует лишь там, где у общества нет никаких мыслей.

Англичанин вечно низводит истины до фактов. Истина, ставшая фактом, утрачивает интеллектуальную ценность.

Крайне печально, что в наши дни так мало бесполезных сведений.

Театральная афиша – единственное связующее звено между Литературой и Драмой в нынешней Англии.

В прежнее время книги писали писатели, а читали читатели. Нынче книги пишут читатели и не читает никто.

Большинство женщин настолько искусственны, что не имеют ни малейшего понятия об Искусстве. Большинство мужчин настолько естественны, что не имеют ни малейшего понятия о Красоте.

Дружба трагичнее любви – она тянется гораздо дольше.

Аномальное в жизни находится в нормальных отношениях с Искусством. И это единственное в Жизни, что находится в нормальных отношениях с Искусством.

Предмет, прекрасный сам по себе, не вдохновляет художника. Ему не хватает несовершенства.

Единственное, чего не видит художник, – это очевидное. Но это единственное, что видит публика. Так появляются критические опусы журналистов.

Искусство – единственная серьезная вещь в мире, но художник – единственный человек в мире, никогда не бывающий серьезным.

Чтобы быть по-настоящему средневековым, следует не иметь тела. Чтобы быть по-настоящему современным, следует не иметь души. Чтобы быть настоящим эллином, следует не носить одежды.

Дендизм есть отстаивание абсолютной современности Красоты.

Единственное утешение в бедности – мотовство. Единственное утешение в богатстве – экономия.

Никогда не следует слушать; слушать – значит проявлять безразличие к своим собственным слушателям.

Даже от ученика может быть польза. Он стоит за твоим троном и в минуту твоего триумфа шепчет тебе на ухо, что ты – да, да! – бессмертен [2] Согласно раннехристианскому богослову Тертуллиану, специально приставленные рабы шептали на ухо триумфатору на торжественной колеснице: «Помни, что ты всего лишь человек!» .

Преступные элементы так близки к нам, что увидеть их может даже полицейский. И они так далеки от нас, что понять их может только поэт.

Любимцы богов живут, молодея.

В Оксфорде Уайльд говорил своим товарищам:

– Я буду поэтом, писателем, драматургом. Так или иначе, но я стану всемирно прославленным – или хотя бы ославленным.

По воспоминаниям Дэвида Освальда Хантер-Блэра

Свою студенческую комнату Уайльд украсил двумя вазами из голубого китайского фарфора. Однажды в разговоре с друзьями он сказал:

– Я замечаю: мне с каждым днем все труднее жить так, чтобы быть вровень с моим голубым фарфором.

По воспоминаниям Джорджа Томаса Аткинсона

На экзамене в Оксфорде Уайльд переводил с древнегреческого отрывок из Нового Завета. Наконец профессор сказал: «Достаточно».

Уайльд воскликнул:

– Погодите немного! Так интересно узнать, чем это кончилось.

Вскоре после переезда из Оксфорда в Лондон Уайльд был с друзьями в театре. Кто-то из зрителей сказал:

– Смотрите, вот идет этот чертов паяц, Оскар Уайльд.

Уайльд, обратившись к своим спутникам, заметил:

– Удивительно, как быстро приобретаешь известность в Лондоне!

По воспоминаниям Фрэнка Бэнсона

В 1881 году Уайльд, еще не успевший ничего написать, стал героем пародийной оперетки Гилберта и Салливана; ее полное название: «Терпение. Новая и оригинальная опера для эстетов». Уайльд отозвался о ней словами:

– Карикатура – это дань, которую посредственность платит гению.

В оперетке «Терпение» Уайльд изображался юношей в костюме XV века, который, в качестве «апостола эстетизма», считает необходимым

Сам он по этому поводу заметил:

– Такое мог бы сделать любой. Я добился гораздо большего: заставил поверить всех, что я действительно это делал.

В 1882 г. готовилась постановка «Терпения» в Америке, и продюсер этой постановки пригласил Уайльда в США для чтения лекций. Он предвидел, что оперетка послужит лучшей рекламой Уайльду, а лекционное турне Уайльда будет хорошей рекламой для оперетки.

На пароходе, плывшем в Америку, Уайльд сказал: «Я не вполне доволен Атлантикой. Она не столь величественна, как я ожидал».

Тут же в газетах появились заголовки:

«УАЙЛЬД РАЗОЧАРОВАН АТЛАНТИКОЙ».

А одна из них поместила заметку:

«Я разочарован Уайльдом», с подписью: «АТЛАНТИЧЕСКИЙ ОКЕАН».

При въезде в Америку Уайльда спросили, какие ценности он хочет указать в таможенной декларации. Он ответил:

– Мне нечего декларировать, кроме моего гения.

(Эта фраза – одна из известнейших фраз Уайльда, – по всей вероятности, приписана ему задним числом.)

Шахтеры поселка Лидвилл (штат Колорадо) устроили прием в честь Уайльда. Уайльд описал его так:

– На первое подали виски, на второе – виски, на третье – виски, и все меню состояло из виски, тем не менее это называлось обедом.

Увидев Миссисипи, вышедшую из берегов, – бурную, желтую, грязную, – Уайльд заметил:

– Ни одна добропорядочная река не позволила бы себе подобного поведения.

Когда Уайльду предложили внести поправки в одну из своих пьес, он сказал:

– Кто я такой, чтобы осмелиться править шедевр?

(Этой пьесой была драма из русской жизни «Вера, или Нигилисты», ныне почти совершенно забытая.)

По воспоминаниям Эдгара Солтуса

Услышав, что художник Россетти собирается поехать в Америку, Уайльд заметил:

– Если у человека достаточно денег, чтобы поехать в Америку, не стоит туда и ездить.