Елена Бушаева - В поисках короля

— Конечно, бьют. Мы же учимся драться.

— Нет, я имею ввиду… — Лависса покраснела, — ну, как мужья бьют жен.

— Ты что! — Вытаращила Рут глаза. — Ни один муж в здравом уме не ударит жену!

— А не в здравом?

— Никогда! Зачем же жениться тогда? Это… — Рут замолчала, подбирая слова. — Есть просто случайные парни, понимаешь? Вы можете встретиться, а назавтра забыть друг друга. Вы друг другу ничего не должны. Стычка между кланами — и вы уже враги. Когда ты становишься чьей-то женщиной, это другое. Вы вместе. Такие и ругаются, и дерутся. И каждый волен уйти, если ему надоест. Но когда мы женимся это, ну…

Варварка смущенно замолчала, подобные темы среди ее племени поднимать не полагалось.

— Мы внимательно слушаем. — Пропел Хмель, подвигаясь ближе.

— Это значит… вместе. Что-то одно. Разве ты можешь ударить сам себя? Это очень… крепкая связь. Поэтому у нас редко женятся.

— Ну да, зачем жениться, когда и так можно… — Хмель ковырнул в воздухе рукой.

— Но ведь бывает. — Сказал Герк. — Он может ударить случайно. В гневе. Всякое же бывает. Не может не быть. У вас же есть легенда о женщине, которая попросила у мужчины сердце его матери.

— Понимаешь, — Рут сплела пальцы и посмотрела сквозь них на Герка, — когда наша женщина соглашается стать чьей-то женой, это означает с ее стороны полное доверие. Тотальное. И предать это доверие все равно что… все равно что ударить собственную жену. Но ты прав, бывает всякое. И в этом случае муж должен попросить прощения. Не так как это делаете вы. Женщина за то, что он сделал, может не простить. Но если прощает, то может попросить у него все, что угодно. И если он это делает…

— Как это все? — Не поняла Лависса. — Что значит все?

— То и значит. Вон, одна сердце матери попросила. Плохая легенда, я бы на месте этого слабака вырезала бы сердце этой твари.

— А что бы было, если бы он не согласился?

— Она перестала бы быть его женой. Но вообще прощают, конечно. Могут попросить новый меч или куртку. Или разрешения переспать с кем-нибудь другим…

— Какой ужас! — Воскликнула Лависса. — Как после такого ее любить?!

— Никак. Он может отказаться. Я же говорю: ударить свою женщину это страшная вещь. — Терпеливо объяснила Рут. — Не из-за последствий. Просто потому, что этого нельзя.

— Тот парень из легенды не был ее мужем. — Вспомнил Хмель. — Она попросила сердце его матери в обмен на согласие выйти за него замуж.

— Это примерно то же. Все дело не в статусе пары, а в обманутом доверии. Слово не совсем верное, но я не знаю, как это по-вашему будет. И это по традиции. А так у нас бывает, что жена мужу выпускает кишки за измену. И наоборот.

— А у вас за это не судят? — Поинтересовался Герк.

— Нет, конечно. — Фыркнула Рут. — У нас говорят, что тот, кто позволяет себя убить, хочет быть мертвым.

— А если на войне убьют? Что делают жены?

— Исса, что бы ты сделала, если бы любила человека, а он тебя бросил?

— Но это не одно и то же!

— Ты бы была в ярости. — Твердо закончила Рут. — Умирает только тот, кто хочет умереть.

Шею уже сводило. Рут в очередной раз скосилась на плечо, но, как всегда, ничего не обнаружила. Ощущение было такое, будто кто-то прикоснулся теплой ладонью, а потом убрал руку, но ощущение еще осталось. Гаррет, услышавший, как она жаловалась на это Хмелю, сказал, что для этого понятия на демонском есть слово. И даже воспроизвел, прозвучало почему-то дико неприлично. У варваров тоже было похожее слово, но означало оно ощущение, оставшееся не от прикосновения, а от удара.

— У меня бывает, кажется, что жучки ползают. — Лависса передернула плечами. — А посмотришь — ничего нет.

— Может, и ползают. — Хмель ловко прихлопнул клопа, раздавил в пальцах и запоздало сморщился от запаха.

Все это было вчера, а сегодня они уже снова разделились. Иссу наконец-то удалось спихнуть Герку, а Хмель, Гаррет и Рут искали работу сами по себе. Предложений было много, но все подразумевали охрану отправлявшихся внутрь страны товаров или людей, в самом же городе с этим было плохо. И, как назло, в сторону Кастервиля никто не шел, с варварами торговать народ не торопился. Была парочка заказов на убийство, но Тринидад отказалась. Будь она в чуть более безвыходном положении, может, и согласилась бы, но извести жертву требовалось ядом, а не железом, что претило не признающей такого варварской душе. Наконец, попалось одно предложение, не так, чтобы очень выгодное, но лучше, чем ничего: надзирать за погрузкой зерна и сушеных фруктов, и смотреть, чтобы никто ничего не стащил. Занятие было скучным, угрюмые носильщики косились на лениво пощелкивающую кнутом варварку, но все равно таскали по мелочи. Рут не возражала, убытку от этого было немного, а люди исполнялись гордости и самоуважения. Под вечер подошел хозяин.

— Хватит, темнеет уже.

— Ну и что? — Не поняла варварка, украдкой засовывая обратно в карман вынутую для дегустации горстку орехов. — Пусть работают.

— Дак охренеют и тырить в темноте будут больше. За всеми не усмотришь. Пошли, расчет тебе дам. Завтра придешь?

— Ну да. — Рассеянно ответила Тринидад, шагая вслед за ним по камням вымощенного двора. — А чисто здесь. Богатый кто-то живет?

— Ну ты даешь! — Присвистнул мужчина. — Это ж дом Советов!

— Гадальня что ли? — Не поняла варварка.

На больших праздниках в варварском стане ведьмы вылезали из своих пещер, вытаскивали прозрачные шары с дымом внутри и отвечали всем желающим на вопросы или давали советы. Хольт таким не развлекался и говорил, что он фаталист, Рут побаивалась узнавать собственное будущее, но большинство дикарей с удовольствием гадали.

— Нет, тут живут наши управляющие. — Объяснил ей хозяин. — Да ты, темень мохнатая, и не знаешь ничего?

— Я знаю, здесь была леди, убившая лорда. — Осторожно сказала варварка. — А замок разграбил Тринидад.

— И оставил ей подарочек в виде брюха. — Усмехнулся мужчина. — Уж она так радовалась, бедная… не выдержала родов, померла. Как варвары ушли, у нас многие так скопытились. Зато уж сиротки вышли на диво, не то, что местная дохлятина. Ты бы на них, может, и плюнула бы, а у нас такие поколениями не рождались.

Рут и раньше заметила совсем маленьких, но чисто одетых и ухоженных малышей. На многих были знаки приемышей.

— Я в каком городе не побывал, везде этой беспризорни навалом, а у нас за самого завалящего младенца бабы глотки друг другу рвут. Дак о чем я… вот, а как ледя-то померла, замок хотели грабить. А в нем уже Сквол сидел со своей шлюхой… Слыхала ты про Сквола?

— Нет.

— Ну? — Удивился хозяин. — Это ж знаменитейший вор, под ним самая большая банда в округе ходила. И баба его другим бабам не чета, я тебе скажу, видная такая… да. У нее придорожня была с девками, только без еды, а с одними девками. И подешевле которые, и совсем дорогущие. Она и сейчас стоит, туда только ленивый не заглядывал. В общем, этот Сквол со своей бабой теперь и заправляет всем, и еще старый пень лордский, как его…