Елена Бушаева - В поисках короля

— Умница, хороший, хороший мальчик. — Сказала она, поглаживая его по голове. — Поправляйся, не смей умирать. Знаешь, сколько за тебя дадут денег, когда ты выздоровеешь? Мне хватит купить коня и оружие, хватит даже на то, чтобы нанять небольшой отряд.

Вынужденное молчание и тишина уже сводили ее с ума, поэтому она принялась рассказывать демону о себе и войне, о Тринидаде, о Хольте, о победе.

Демон открыл мутные желтые глаза с вертикальными зрачками и посмотрел на Рут. Она размешивала пальцем в разбитом горшке антигорячечную мазь. Наносить ее полагалось сначала на живот, потом на грудь, потом втирать в руки, потом шею, потом скулы и виски. Она прогоняла жар и врачевала тело, но это было очень больно, лекарка готовила ее в самых редких случаях, но другого рецепта Тринидад просто не знала.

Когда она дотронулась до морды демона, он вдруг резко дернул головой и вцепился зубами в ее запястье. Варварка не закричала, сохранив хладнокровие, и резко ударила, но демон только сильнее сжал зубы, раздирая кожу, хлынула кровь. Гворт сделал пару глотков и бессильно откинул голову, Рут отскочила и быстро затянула чистой тряпкой перекушенные вены.

— Кровь тебе нужна? — Осведомилась она. — Ладно, будет тебе кровь. Хольт!

Вопреки страшным байкам про ходячих мертвецов, которые могут жить лишь выпив человеческой крови, кровь одинакова у всех.

— Отличается только материнское молоко. — Как-то сказала ведьма.

Рут нашла на шее у коня жилку и проткнула ее ножом, нацедив крови. Ее демон пил с куда большим удовольствием, чем кроличий бульон.

— Зря не хочешь. — Упрекнула его Рут, отрывая зубами белое волокнистое мясо. — Тоже мне, придумали, падаль жрать.

Демон не отвечал, он спал. Маленькая Рут любила возиться со всяким зверьем, вдвоем с лекаркой они вылечили немало котят и щенков, пока Дон Тринидад не начал обучать ее искусству войны. Двенадцатилетняя Рут не плакала так из-за первого убитого человека, как убивалась из-за первого погибшего коня, черного как сажа и выносливого как вода. Потом они умирали слишком часто, и она даже не запоминала их. Но теперь ей некуда было спешить, и она словно возвратилось в детство, гладила демона по чешуйчатой коже и называла ласковыми именами, которые с непривычки придумывались довольно туго.

За день она так устала, что ее клонило в сон. Рут привязала Хольта, чтобы не забрел куда не надо, вернулась в сторожку и запоздала подумала, что за всеми хлопотами забыла приготовить ложе себе. Пол с пискунами ее мало смущал, но варварка решила совместить приятное с полезным, и легла рядом с демоном, вспомнив, как вот также в детстве они с сестрами и Хольтом спали на псарне среди только ощенившихся сук. Гворт был уже не таким горячим, как несколько часов назад, но достаточно, чтобы согреться.

— А от тебя есть толк. — Довольно сказала Тринидад.

Разбудило ее негромкое ржание Хольта. Рут приподнялась на локте, мгновенно стряхнув сон, и вслушалась в темноту. Демон дышал ровно, варварка положила ладонь ему на лоб, похоже, он шел на поправку. Где-то во дворе упал и покатился камень. Дикарка вытащила нож и выскользнула за порог.

Этого мужчину она не знала, но убиенцев он не боялся. Рут кралась за ним, как лунная тень, он ее не замечал и сосредоточенно искал что-то. Или кого-то. В руках у него был ошейник, такой, какой обычно надевали на демонов. Он даже не заметил, как умер. Рут вытерла лезвие ножа пучком травы, забрала ошейник, взяла труп за ноги и потащила к выходу. На нем был отличный пояс, но убиенцам не полагалось обирать мертвых, и Рут со вздохом оставила убитого при его вещах. Мелькнула шальная мысль нацедить из мертвеца крови, но Рут слишком устала.

Вернулась она вовремя, демона трясло и подбрасывало на лежанке. Рут подбежала и прижала его, с тоской подумав, что зря возилась. Гворт страшно захрипел, в последний раз дернулся и застыл. По теле пробежала волна, чешуйки стали поворачиваться внутрь, Рут отпрянула, а демон, еще пару раз дернувшись, завершил трансформацию. Теперь перед Рут лежал обычный человеческий мужчина, страшно израненный, еще более истощенный, чем демон.

Варварка сотворила на себе все три знака Троеликой, потом на демоне и только тогда решилась подойти ближе. Раны загнили, в теле застряли три наконечника от стрел, страшная вонь заживо разлагающегося трупа заставила Хольта испуганно заржать.

— О Троеликая, матерь бед и покоя! — Выдохнула девушка, наклоняясь над раненым. — Как же я теперь тебя продам?

Пещера, еще недавно бывшая просто каменной нишей в скале, теперь имела вид уютный и жилой. Хольт откинул тканевый полог и вошел, вдыхая запах сухой травы и горчаницы, разбросанной по полу. Всюду в беспорядке валялись сухие желтые кости, свитки, пара пергаментных книг и черепки горшочков из-под мазей. Ведьма выступила из глубины мрака, зеленые глаза мерцали в темноте. Хольт кивнул, приветствуя ее.

— Где Рут?

— Я здесь. — Кокетливо ответила ведьма, поправляя рыжие волосы.

Хольт поморщился, он был не настроен шутить. Рут Тринидад для него была только одна, несмотря на то, что всех дочерей Тринидада звали одинаково.

— Она ушла два дня назад и не вернулась.

— Хольт, ты думаешь я ее прячу здесь?

— Думаю, под пытками ты будешь разговорчивее.

— И после всего, что между нами было, ты отдашь меня в руки палачу?

— В память об этом я буду пытать тебя сам.

Ведьма неуверенно рассмеялась, похоже, Хольт не шутил.

— Ну? — Ледяным тоном потребовал советник, выразительно постучав кончиками пальцев по рукоятке ножа.

— Ты ничего мне не сделаешь. — Фыркнула ведьма.

Нож Хольт все-таки доставать не стал, обошелся кулаком, который ведьма не успела ни отбить, ни даже заметить. Варвар забросил легкое тело на плечо и намотал длинные волосы на кулак. Тринидад был мертв, а его дочери были только его тенью.

— Где Рут? — Расслышала лекарка сквозь звон в ушах и подняла мокрую голову.

Хольт поставил ведро с ледяной водой на землю и сел на деревянный чурбак, лениво остругивая ножом какую-то деревяшку, только чтобы чем-нибудь занять руки, чесавшиеся взяться за пытку по-настоящему. Лекарка повернула голову и увидела сестру, безвольно свисавшую с деревянного перекрестья. Им ничего не сделали, просто оглушили и привезли сюда, привязали и окатили водой. Лекарка содрогнулась, отчасти от холода, отчасти от мысли, что может сотворить с ними разозленный Хольт. И о том, чем проделка ведьмы грозила не только им, но и всего три дня как установившемуся миру.

— Ну, так как? — Переспросил Хольт и вдруг бросил нож, вонзившийся так близко от ее лица, что девушка щекой почувствовала холод лезвия.

— Отпусти нас! — Попросила ведьма хриплым голосом.