Генри Берд - Пластилин колец

Ми ист бравый Реготун,

Врун, шалун, хвастун, драчун.

Ми скакаем наш баран

В дождик, в веттер унд в туман!

Ми танцуем вальс унд полька,

Ми читать не знайт нисколько.

Ми хотим в своя страна

Мир унд стран других казна!

Вкруг костров всадники предавались веселью, перекидываясь шутками и хохоча. Под восхищенные вопли льноволосых зрителей двое забрызганных кровью дуэлянтов ретиво рубились на саблях, в отдалении выла от восторга компания воинов, учинивших нечто непривлекательное с пойманной ими собакой. Но картины общего веселья не дарили несчастному радости. С тяжестью на сердце он поплелся во тьму, вновь и вновь негромко шепча: "Йорака, моя Йорака". Завтра он явит всем такую отвагу, что ей придется обратить на него внимание. Он прислонился к стволу дерева и вздохнул.

- Эк ведь тебя проняло-то, а?

Топтун с криком отпрыгнул, но перед ним маячила всего лишь знакомая заостренная голова Гимлера, осторожно выглядывающего из кустов.

- Я не заметил твоего приближения, - сказал Артопед, убирая меч в ножны.

- Да я пытаюсь убраться по тихому куда-нибудь подальше от этого паскудника, - объяснил гном.

- Кого это вы назвали паскудником, сударь? - сухо поинтересовался Ловелас, высовываясь из-за ствола, за которым он до этой минуты мирно растлевал бурундука.

- Легок черт на помине... - простонал Гимлер. Втроем они уселись под развесистыми ветвями, думая о совершенном ими тяжком походе, судя по всему совершенно бессмысленном. Что проку побеждать Сарафана, если Сыроед завладеет Кольцом Фрито? Кто тогда сможет противиться его мощи? Долгое время провели они в размышлениях.

- Не настало ли уже время появиться deux ex machina?

- устало спросил Ловелас.

Внезапно послышался громкий хлопок, полыхнул яркий свет, на миг ослепивший устрашенную троицу, ядовитый запах дешевого пороха повис в воздухе, и три товарища услышали отчетливое "шлеп!", за которым последовало еще более громкое "ох!". Затем перед ними в облаке конфетти предстала сверкающая фигура в белых одеждах, отрясающая обломки сучьев и грязь с безупречно чистых клешей и модных сапог.

Над белым кителем а ля Неру с шикарным медальоном на груди виднелась опрятно подстриженная борода и темные очки в поллица. Весь этот ансамбль венчала большая белая панама с подобранным ей под тон страусовым плюмажем.

- Сарафан! - ахнул Артопед.

- Вроде того, но не в самую тютельку, - ухмыльнулся ослепительный пришелец, щелчком сбивая невидимую пылинку со сработанного хорошим портным рукава. - Ну-ка, попробуй еще разок. Грустно же, когда старые дружки никак не могут тебя признать!

- Гельфанд?! - воскликнули все трое.

- И никто иной, - сказал престарелый пижон. - А вас, похоже, удивило мое появление.

- Но как же... как ты...? - начал Ловелас.

- Мы думали, что булдог... - сказал Гимлер.

Старый маг подмигнул и поправил на груди вульгарный медальон.

- История моя и вправду длинна, и я теперь уж не тот Гельфанд Серозубый, какого вы знали прежде. Я претерпел множество изменений и, должен добавить, - спасибо, больше не хочется.

- Ну да, виски напомадил и бороду подстриг, - прошептал наблюдательный гном.

- Я все слышу! - сказал Гельфанд приглаживая острые, словно бритва, бачки. - Не делай легкомысленных выводов из моего нынешнего обличья, ибо мощь моя стала ныне еще большей, чем была когда-то.

- Но как же ты сумел...

- Много постранствовал я с нашей последней встречи и многое видел, и многое должен тебе рассказать, - ответил Гельфанд.

- Мне бы хватило и имени твоего портного, - сказал Гимлер. - А где вообще ты разжился такими шмотками? Мне казалось, что до сезонной распродажи еще несколько месяцев.

- Есть в Лодыриене один такой магазинчик. А что, к лицу мне, как по-твоему?

- Гораздо больше, чем ты думаешь, - признал гном.

- Да, но как же ты все-таки... - снова начал Ловелас.

Маг знаком призвал их к молчанию.

- Узнайте же, что я уже не прежний Волшебник. Дух мой очистился, природа переменилась, у меня теперь новый имидж. От прежней моей личности осталось всего ничего, - шикарным жестом сорвав с головы панаму, Гельфанд низко поклонился друзьям. - Я претерпел полное преображение.

- А может, все же заложимся? - проворчал Гимлер, увидев выпавшие из панамы пять тузов.

- Но Гельфанд! - нетерпеливо воскликнул эльф. - Ты так и не поведал нам, как тебе удалось живым уйти из объятий булдога, не сгореть в огне, не утонуть в кипятке, наполняющем пропасть, избегнуть кровожадных урков и отыскать нас здесь! Звезды разгорались все ярче в бархатном небе, между тем как эльф, гном и Топтун придвинулись к сияющему мудрецу, чтобы услышать рассказ о его чудесном, невероятном спасении.

- Ну так вот, - начал Гельфанд, - вылезаю я, значит, из пропасти...

7. Сарафан наоборот получается "на в лоб"

Грустное пение утренних птиц пробудило Ловеласа, и он ошалело уставился на восходящее солнце. Оглядевшись, он увидел, что вся компания дрыхнет - за исключением Гельфанда, лениво игравшего в солитер на горбу спящего Гимлера.

- Ты не можешь бить короля валетом, это жульничество, - предупредил его эльф.

- Зато я могу заткнуть тебе пасть кулаком, - остроумно парировал старый фокусник. - Так что иди, займись починкой ходиков с кукушкой - или чем ты там заполняешь досуг. Не видишь, что ли, я медитирую?

Но эльф все равно взирал на Мага с любовью. Полночи они просидели, слушая рассказы Гельфанда о его удивительных странствиях и отважных деяниях. Рассказы, полные свидетельств его отваги и хитроумия, проявленных в борьбе с непоименованными врагами. Рассказы, со всей очевидностью представлявшие собою беспардонное вранье. Если Гельфанд и преобразился, то не сильно. К тому же, пока они его слушали, у Гимлера таинственным образом пропали часы.

Постепенно поднялись и все остальные, последним - Артопед, частью оттого, что он все еще ощущал себя опьяненным полуночными мечтаниями о прекрасной Реготунихе, частью же из-за того, что ему долго не удавалось пристегнуть на место отстежной седалищный клапан своих подштанников. Скиталец с большим тщанием приготовил для всего отряда скудный завтрак, состоявший из яиц, вафель, ветчины, грейпфрутов, оладий, горячей овсянки, свежевыжатого апельсинового сока и золотистых блинчиков с сыром. Еще в самом начале их странствия все согласились, что никто не умеет готовить таких блинчиков, как Артопед.

- Ну, ви ист продрыхались, наконетц? - послышался голос. Все головы повернулись к Йораке, наряженной в лучшие ее ботфорты, шпоры и доспехи. В носу для пущего свирепства торчала куриная кость.

- Ишь ты, как она расфуфырилась, - усмехнулся Гельфанд, вставая, чтобы подздороваться с удивленной капитаншей.

- Ти! - ахнула Йорака.

- А ты кого ожидала увидеть, Беовульфа?