Евгений Никоненко - Всё дело в пушистиках

– Если учесть, – продолжил первый, – что в отчете о расследовании и в материалах исследований нет никаких упоминаний о неких «пушистиках», их описании, а так же нет каких-либо видеозаписей, на которых они фигурируют и, тем более, совершают то, что нам рассказал этот человек, то я склоняюсь к выводу, что даже если он не причастен лично к пропаже группы, то хотя бы относится к этому косвенно.

– Но нам нужно официальное заключение, – вставил второй. – Что мы скажем Земле? Бесследно пропала и не найдена вся группа? Нет тел или хотя бы фрагментов, крови или чего-нибудь иного, что дало бы нам зацепку. Значит?…

– Можно взвалить всё на него, – закончил третий, закуривая сигару.

– Уместно ли это?

– Он единственный подозреваемый, – вздохнув, сказал первый следователь. – И к тому же, как видно, невменяемый.

– Тогда решено, – больше утверждая, нежели спрашивая, сказал из-за клубов табачного дыма третий.

Первый следователь посмотрел сквозь стекло на Дмитрия, который сидел в том же положении, в котором он его и оставил: молча уставившись в одну точку на столе.

– Пусть будет так, пока не появятся новые факты. Или не появятся.

Костер размеренно горел, подпитываемый новой порцией сухих веток, брошенных в него стариком Садханой, который сидел рядом, опёршись на свою палку. Он оглядел поверх пламени вырываемые светом из мрака ночи лица ребятишек, сидевших по ту сторону костра и с неимоверным интересом глядевших на всеми любимого и почитаемого в селении старца, чья мудрость не заставляла никого усомниться в ее истинности.

Садхана, как опытный оратор, помолчал ещё с минуту, а затем, прокашлявшись, начал свой рассказ:

– Ох-хо-хо, не те времена сейчас пошли, не те, – хриплым голосом пробубнил он. – Былые герои, что могли бросить вызов Богам, канули в лету, о великих битвах, потрясавших землю, остались лишь отголоски в виде скудных упоминаний да разве что белесых костей, торчащих на заросших травой местах сражений. Мало кто вспомнит, чем славен был Арджуна, и каким великим воином являлся Вирабхадра.

Он многозначительно обвел взглядом ребятню, выждав паузу, и продолжил:

– И кто же вспомнит о том, что было ранее? О событиях, потрясавших эту землю? Кто расскажет потомкам о деяниях их предков, когда такие, как мы, последние свидетели тех лет, продолжим свое движение по бесконечному колесу Сансары? – со старческой скорбью свесил он голову, когда в этот миг с десяток детских голосов запричитал наперебой:

– Мы! Мы! Все расскажем! Дед Садхана, продолжай. Мы донесем мудрость предков. Да! Да! Расскажи, дед Садхана.

– Ну, хорошо, – как будто приободрился старый сказатель. – Сегодня я поведаю вам историю о том, как великий Гаруда поверг в смятение Богов, бросив им вызов. Как добыл он амриту, вырвав ее из рук самого Индры!

Восторженные и испуганные вздохи донеслись с той стороны костра.

– Слушайте же меня! Гаруда появился на свет, когда мать его томилась в рабстве мерзких наг…

– Добавь еще катализатор, – Хэдра смотрел на мерцающий перед ним «пузырь» -голограмму, где выводились все показатели процессов, происходящих в закрытом бункере лаборатории.

– Ты думаешь? Уровень роста мышечных волокон итак на пределе, – Лидна мельком бросила взгляд на своего научного руководителя, но тот лишь сконцентрировано смотрел на показатели эксперимента.

– Вводи, – коротко бросил он, и Лидне ничего не оставалось, кроме как послушаться. Она посмотрела в левый верхний угол своего «пузыря», где отображалась объемная иконка с названием препарата-катализатора, о котором говорил Хэдра, и в следующий миг иконка засветилась желтым, а в центре экрана возникла шкала, отображавшая ход введения препарата.

– Кровяное давление подросло, – через минуту заключила она. – Очень большая нагрузка на сердечную мышцу, может…

– Всё выдержит, он сильный малый, – Хэдра как-то по-отцовски улыбнулся, а затем рукой растворил прямо в воздухе первый информационный «пузырь», а второй рукой выдвинул другой, где, судя по всему, отображалась запись с камеры видеонаблюдения. На нем было видно, как что-то массивное слегка двигалось в полумраке помещения.

– Да, – протянул Хэдра, глядя на монитор, – он сильный малый.

Лидна еще несколько секунд поглядела на меняющиеся численные параметры эксперимента, а потом вышла из помещения лаборатории на свежий воздух.

Дверь лаборатории вела на обширный широкий балкон, окольцовывающий едва ли не по всему периметру здание, где они жили вот уже второй год, после того, как разработки Хэдры были признаны Научным Советом Федерации как несущие потенциальную угрозу обществу и устройству Федерации, а потому не только не выделили финансирования, но и лишили последнего лицензии на введение какой-либо научной деятельности. Это означало негласное признание Хэдры персоной нон-грата во всех научных кругах и в обществе, в целом.

Поэтому Хэдра, недолго думая, собрал все свои сбережения, взял беспроцентную ссуду в банке на одной из далеких планет, и отправился в добровольное изгнание, выбрав в качестве своей ссылки одну из только что открытых планет где-то далеко за пределами Федерации. Попутно он собрал все свои наработки, по поддельным документам купил звездолет, все необходимые материалы. Конечно, не обошлось и без незаконного присвоения чужой собственности. После чего тайно двинул к месту своего нового обитания.

В изгнание он взял с собой только Лидну, его ученицу и главную научную сотрудницу, чьи таланты в биологии и генетике обнаружил будучи преподавателем на ее курсе. Впрочем, еще в институте все знали, что Хэдра ценит ее не только за ее академические таланты.

Через несколько минут вышел и сам, преданный научной анафеме, добровольно отрекшийся от мира изгой. Он сощурился от яркого солнечного света, которое в этих широтах к тому же еще и очень жаркое. Вокруг простирались густые первозданные южные леса, в глубине которых существует огромное множество диких животных да живут местные туземцы, весьма к тому же любопытные.

Лидна увидела, как в глубине леса, между деревьев, проползла большая змея.

– Всё-таки, не нравятся мне эти твари, – она состроила гримасу легкого отвращения.

– Это лишь твоя личная неприязнь, – бросил Хэдра, – ты прекрасно знаешь, что они охраняют нас от непрошенных гостей, в том числе и от местных, которые своим любопытством еще сами себе навредят.

– Да. Но просто они такие мерзкие… и большие.

Хэдра, ничего не ответив, опёрся о перила балкона. Его бледная кожа покрылась неравномерным загаром в местах, открытых для местного жаркого солнца. И он, и Лидна принадлежали к расе, самой могущественной и высокоразвитой в галактике, что очень эффективно доказали всем более отсталым народам, которых время от времени встречали на пути своего развития. Поначалу, как и полагается по праву сильного, их предки подчиняли себе слабых. С течением времени воинственность постепенно отходила на второй план, оставляя место мудрости и знаниям. Новые цивилизации теперь не угоняли в рабство, а, наоборот, незримо помогали им в развитии. Однако же, это не мешало прибегать к насилию там, где время от времени в поле зрения появлялись принципы клановой вражды и политических интриг внутри общества «высшей расы», а также там, где вдруг проявлялись опасные по каким-либо причинам для этого же общества элементы. К таковым относился, в частности, и Хэдра, вместе со своей подружкой. Генетические эксперименты, которые он начал проводить, еще работая в институте, могли угрожать как моральным устоям общества, так и являться вполне реальной угрозой, если использовать эти наработки в сфере вооружения. А учитывая возросшую за века мудрость и ориентированность на знания и мир всех членов общества «бледнокожих» и «голубоглазых», как их называли все остальные народы во всей галактике, то такие исследования, в перспективе, могли угрожать разрушением всего столь тщательно выстроенного социума. Разумеется, так думал Научный Совет Федерации.