Евгения Перышкина - Мальчик по имени Искрящаяся Радость

Но теперь обо всем по порядку.

Итак, мы расселились по комнатам. На завтрак и ужин мы собирались в местной столовой на цокольном этаже. Кормили в столовой неплохо, а временами даже хорошо.

На следующий день после нашего заезда я начала подтрунивать над моим соседом по комнате на тему его юного возраста. Он сразу начал говорить мне «ты», хотя я лично почти всем в группе говорила «вы», за исключением Владислава. Это не было, конечно, в диковинку, но звучало несколько по-приятельски. Со своей стороны я обращалась к молодому человеку как Сережка, что исключало всякого рода серьезность. Не уверена, что ему это сильно понравилось, но менять обращение не хотелось. Думаю, он быстро привык к такому варианту его имени, потому что легко откликался и не проявлял неудовольствия. Только самый первый раз удивленно вскинул на меня глаза, хмыкнув вслух: «Сережка».

В течение всего дня я не раз намекала Сергею на его детскость, называя его мальчиком, который еще посещает детский сад. Неизвестно, как долго бы это продолжалось, если бы не случай. Когда после ужина мы покидали столовую, я предложила ему покушать за высоким детским стулом, переходящим в стол, который можно было найти при входе в столовую. На таких еще усаживают годовалых детей, чтобы они не выпали из-за стола во время еды. Сережка среагировал уникально: «Да бери его с собой в комнату. Он мне пригодится». После такого ответа я вдруг поняла, Сережка не умеет обижаться, и у меня сама собой отпала охота продолжать подтрунивать над ним.

Именно отсутствие и толики способности к обиде, вызвал у меня большой интерес к этой личности. Я приказала себе прекратить ерничать насчет возраста, и с того момента стала с усиленным вниманием наблюдать за Сергеем. Я-то не обладала таким качеством, как он, и могла легко обидеться на колкие слова в свой адрес. Мне захотелось поучиться у него не обижаться на людей.

Если говорить о нашем отдыхе, то в течение этого дня мы успели немногое. Утром мы сходили на море, потом поехали в центр города Анапы, чтобы Владислав мог поставить отметку в полицейском участке о своем пребывании в городке. Таково было правило для всех полицейских. Им не разрешалось уезжать за границу во время отпуска, а во время путешествия по стране следовало отмечаться. Это правило ввели совсем недавно в связи нестабильностью обстановки в мире. Владислав работал в подразделении МВД, все работники которого должны были подчиняться новому правилу.

Чтобы добраться до центра Анапы, нам потребовалось не менее сорока минут проехать в битком набитом автобусе по жаре. Мы планировали успеть погулять там еще до ужина, но мы не успевали. Прождав Владислава более получаса, мы могли лишь вернуться обратно в пансионат, учитывая пробки на дорогах.

Поэтому прогулка по городку плавно отодвинулась на вечер. Но после ужина мы разделились, и когда все снова ушли на море, я и Дина Николаевна отправились в торговые ряды, что находились в двух километрах от нашего пансионата. Почерпнув солнца утром в полной мере, я не хотела выставляться под лучи вечером, хотелось дать коже возможность отдохнуть. Кстати, именно это и спасло нашу с Диной Николаевной кожу от облезания, в то время как у всех остальных членов группы, кожа сгорела.

Мы переходили от торговой лавки к лавке, разглядывая изделия местных мастеров, прицениваясь к фруктам и примеряя разную одежду. Дина Николаевна жаждала приобрести новые шорты, и поэтому в основном, мы останавливались там, где они продавались. Она с уверенностью торговки требовала скидку, пытаясь выторговать себе меньшую цену. Дина Николаевна сразу уходила из лавки, если там цена на шорты превышала тысячу рублей. В конце концов, мы нашли-таки шорты, которые обошлись ей всего в шестьсот рублей.

С Диной Николаевной мы подружились сразу, как приехали в пансионат. В отличие от других членов нашей группы, я не имела возможности с ней познакомиться до поездки. И завязка наших дружеских отношений произошла при занимательных условиях – мы добывали с ней наш ужин. Когда мы прилетели в Анапу в половину седьмого, было еще совсем не поздно, чтобы поесть. Но пока нас всех, вновь прибывших, развозили по гостиницам, прошло больше часа, и на ужин мы не попадали. На самом деле это было обидно. Когда на стойке у администратора нам сказали, что мы благополучно пропустили ужин, и они ничем нам помочь не могут, то в голову пришла мысль о том, что работник трансфера могла бы побеспокоиться и позвонить на ресепшин заранее, чтобы предупредить администратора о задержке гостей. Но, увы, беспокоиться об ужине нам пришлось самим. Мы – я и Дина Николаевна – решительно отправились на кухню. Там нас встретили с большим пониманием, и ужином все-таки накормили. С того момента мы с Диной Николаевной стали друзьями.

Море поразило нас всех с первого захода в него. Такая чистота, прозрачность и теплая вода сразу же всех настроили на лирический лад. Не только напряжение после дороги, но и все проблемы, одолевающие нас в родном городе, смыло в одночасье.

В море вместе с нами плавали небольшие голубоватого цвета медузы. Так близко я видела их впервые. Поначалу они меня пугали. Склизкие на ощупь, они не вызывали особого доверия. Но преодолеть страх помог, как всегда, случай. При одном из купаний, когда с противоположной стороны дул ветер, нагоняя волну и прибивая к берегу медуз, одна медуза при столкновении со мной, ужалила меня. Почувствовав несильную боль, похожую на жжение крапивы, я поняла, что склизких созданий бояться особенно нечего.

Я пишу о море сейчас, потому что именно в конце дня, после принятия душа, лежа в кровати, я поняла, какой эффект оно оказало на мой организм.

В эту ночь меня пробило, как говорит сейчас молодое поколение, на откровенный разговор. Слово за словом и меня вынесло на тему моей диссертации и ее защиты. Вернее, причины, по которой я ее не защитила.

Не буду излишне многословна, расскажу самое главное. Я писала диссертацию у одной весьма претенциозной дамы. Умная, интеллигентная и еще красивая она внушала уважение. Вначале влившись в группу из пяти человек, я с энтузиазмом работала, осваивая навыки лингвистического исследования. Мне нравилось изучать Британский национальный корпус английского словаря, а также делать в нем необходимую словарную выборку. И вдруг СТОП! Я стала чувствовать напряжение от работы и давление со стороны научного руководителя. Хотя это объяснялось легко, дама приступила к написанию своей докторской работы. И началось. Это не так, это неправильно, это нужно переделать, этого мало, нужно еще больше ссылок, еще больше научных публикаций.

И теперь я каждый раз выходила от нее со слезами. Прошло года четыре, моя работа была практически закончена. Мой научный руководитель заявила: «Надо хорошо поработать и подготовить работу на защиту. Через месяц подаем заявление на защиту».