Д. Митрофанов - 200 тысяч маленьких удовольствий

– Дождешься их, – пожаловалась она.

– Ничего. Схожу в магазин, куплю пока чего-нибудь.

На оставшиеся деньги Семен Филиппович набрал целую гору различных деликатесов, выпивки и других редко употребляемых ранее его семейством продуктов.

На этот раз он открыл дверь своим ключом. У двери его встретила жена, помогла снять пиджак. Клавдия Лаврентьевна продолжала смотреть напряженно телевизор. Выгрузив продукты, он зашел в зал поприветствовать Клавдию Лаврентьевну – его обуяли старые добрые чувства ненависти к нежно любимой теще:

– Добрый вечер, Клавдия Лаврентьевна, – приближаясь к нирване, произнес Семен Филиппович.

Теща зло ухмыльнулась – видимо, тоже была рада встрече.

– Клавдия Лаврентьевна, а вот книги, что вы недавно случайно обронили, – Семен Филиппович махнул в сторону книжной полки, покрывающей стену от пола до потолка, – вы читали?

– Да. Читали, читали. Не глупей других. Гоголей, Моголей, Пушкиных там всяких.

– А насчет зарубежных классиков, скажем Байрона?

– Читали, читали, намедни перечитывали.

У Семена Филипповича засосало под ложечкой. Он вытащил книжку из ряда и быстро перелистал ее. Сто долларовая купюра сама выпорхнула из книги пред изумленным взором Клавдии Лаврентьевны.

– Невнимательно же вы читаете классиков, – съехидничал Семен Филиппович, подобрав купюру с пола.

Был поздний вечер. Дождь нечасто стучал в окна. Семен Филиппович сидел в одиночестве на кухне с початой бутылкой водки и парой бутербродов с красной икрой. Семья уже спала. Клавдия Лаврентьевна внимательно изучала классиков. Наполнив до краев граненый стакан, Семен Филиппович тяжело вздохнул. Его душу все же щемило – не так часто выпадает такая удача, стать обладателем целого состояния… И вот судьба – не дано ему быть богатым, против нее не попрешь.

– Да, – произнес громко он, перебирая пальцами стакан, – вот тебе и кренделя. Эх, как бы хотелось начать все сначала, то-то бы я развернулся. Ну и дурак же ты, Сема… Кхе! – кхекнул он и залпом осушил стакан.

Через десять минут Смен Филиппович уже спал, мучительно разыскивая во сне запрятанный им в стогу сена парашют на фашистской территории. А на кухне сохли два недоеденных бутерброда, пока их запах не отвлек Клавдию Лаврентьевну от увлекательного занятия – порчи книг.

Семен Филиппович проснулся с неестественно тяжелой головой, будто бы он вчера крепко пил. Минут десять он лежал не шевелясь, не открывая глаз, тем самым отодвигая момент встречи с объективной реальностью, столь неприятной, сколь и неотвратимой. Нужно было начинать новую жизнь, не просто новую, а новую счастливую жизнь. А это тяжело, ох как тяжело – настроиться на новый лад, жизнерадостный и безупречно созидательный, когда теща рядом жива и здорова. Да еще и чувствуется как-то неуютно в годами належанной постели. Ладно, все. Пора навстречу жестокой реальности, создавать уют и процветание. Семен Филиппович открыл глаза и тут же закрыл их снова. Что за чертовщина, Семен Филиппович напугался – померещился неестественно знакомый чужой потолок. Он вновь аккуратно, боясь спугнуть видение, приоткрыл один глаз. Он! Потолок! Ха, его любимый потолок! Семен Филиппович таращился теперь в два глаза. Кровать, очень знакомая. Рядом кто-то спал, укрытый одеялом с головой, кто-то очень большой – ха! – любимая мамонтиха. Трельяж, трусики в цветочек, шкаф, ковер, две тумбочки, бра у изголовья.

– У-у-у! – Семен Филиппович радостно взвыл, не сдерживая своих эмоций. – День сурка!

Тело с бормотанием зашевелилось, кровать жалобно заскрипела – так, а вот этого не надо. В мгновение ока Семен Филиппович, собрав свои шмотки, выскочил из квартиры, подарившей ему очередной шанс на новую жизнь.

Текст предоставлен ООО «ЛитРес».

Прочитайте эту книгу целиком, купив полную легальную версию на ЛитРес.

Безопасно оплатить книгу можно банковской картой Visa, MasterCard, Maestro, со счета мобильного телефона, с платежного терминала, в салоне МТС или Связной, через PayPal, WebMoney, Яндекс.Деньги, QIWI Кошелек, бонусными картами или другим удобным Вам способом.

Выражение прорвавшееся сквозь цензуру.

Все слова монолога были намеренно заменены.

Ромашка обыкновенная (лат.)