Паша Уральский - ЦРИ-3

Наконец, Катя вышла из кабинета. Я ждал этот взгляд, и вот она мне говорит:

– Поехали домой, это лох-контора.

И я шагал по ступенькам, заливаясь диким смехом.

– Ка-а-атя! Ну что, ты готова разбогатеть? Ты хоть расскажи мне, простому неудачнику, в чем секрет успеха, как стать богатым? А то я заебался кукурузу охранять, может, тоже в вашу шайку вступлю.

Катя поведала мне, что этот суетливый пидорас рассказывал о модели «успешного бизнеса», которая уже «успешно работает» в семидесяти двух странах мира. И вот, необходимо срочно взять в руки телефоны и привлекать новых участников, получая за это бешеные деньги. Но есть одно маленькое условие: количество мест ограничено, и для вступления в «бизнес-группу» нужно вложить двенадцать тысяч рублей.

Я слушал этот бред сумасшедшего и заливался смехом. О, боже, ну каким идиотом надо быть, чтобы поверить в эту чепуху! Катя шла, опустив голову вниз, ей было стыдно. Зато мне было очень весело, я до сих пор не могу понять, почему люди ведутся на эту бессмысленную хрень?

Уже вечером в общежитии я задумался – а ведь суетливый пидор молодец, для промывки мозгов он нашел наиболее уязвимый контингент общества – пенсионеров! Но если слабоумие пожилых людей хоть как-то их оправдывает, то как объяснить, что на этот развод ведутся молодые ребята? Катя – живой пример. Если бы я не оказался с ней рядом, эта тупая пизда легко бы залезла в кредит, и в тот же вечер отдала бы эти 12 тысяч рублей. Вот я уверен в этом на сто процентов.

Самое ужасное – есть у меня друг детства, и вот этот товарищ по-прежнему верит в сказки. За последние четыре года он поучаствовал во всех финансовых пирамидах, лох-разводах и вообще везде, где только можно. И каждый раз он с неподдельным презрением говорил мне: «Скоро я поднимусь и разбогатею, а ты так и продолжай учиться в своих университетах и работать на государство». Кстати сказать, ни одна попытка не увенчалась успехом, и лично я уже перестал смеяться над ним. Наверное, это психическое заболевание, иначе, как объяснить такое поведение – тебя кидают, а ты снова лезешь в эту блуду.

На следующий день состоялся «совет общежития», где мы решали различного рода вопросы. И вот на повестку дня был поставлен вопрос – «досуг». Мы предварительно посовещались с Игарой, и я, как представитель бухгалтеров, выдвинул предложение:

– Господа, уже на протяжении нескольких лет в телевизионном зале телевизор показывает только два канала: один с рябью, другой только шипит. Мы пересмотрели уже все фильмы на DVD, и порой вечерами просто нечем заняться. Поэтому я предлагаю жителям общежития сложиться по сто рублей, это выйдет свыше десяти тысяч, и купить спутниковую тарелку. Так сказать, украсить себе жизнь и сделать хороший подарок для будущих студентов.

Мое предложение было воспринято на «ура» всеми представителями учебных групп. Эту затею давным-давно пытались реализовать предыдущие курсы, но дальше разговоров дело не пошло. И вот за дело взялись такие матерые специалисты, как мы.

После совета общежития у нас прошла деловая встреча в Гараже, где мы с Игарой разработали стратегию сбора средств для покупки техники и сроки реализации проекта. Звучит круто, но это и было по-настоящему круто. Мы брали ситуацию в свои руки, администрация предоставила нам «карт-бланш» – делайте, что хотите. И мы смело взялись за это дело.

Конечно, я понимал, что собрать пусть не большие, но все же деньги со всего общежития – это задача непростая. Но тогда я даже не представлял, насколько это будет сложно, и какие ядерные последствия произойдут.

Шаткий мир будет вновь нарушен, в ход пойдут кулаки и кровавые расправы. Наверное, именно там я закалял свой характер.

Перед нами стояла задача собрать по сто рублей с каждого жителя общежития. Купюра, по сути, небольшая, да и деньги потрачены будут на благое дело – будем покупать спутниковую тарелку для самих себя же. Но в тот год студенты-первокурсники были на редкость жадными, наглыми и тупыми, как сибирские валенки, их просто невозможно было не отпиздить.

Представители различных учебных групп доложили студентам о добровольном сборе средств. И первые, кто кинулся сдавать деньги, это старшие курсы, то есть мы, бля! Остальные же педерасты тактично сделали вид, что ничего не слышали и ничего не знают.

Ну что ж, к таким педо-выходкам мы были готовы, и, собравшись в боевую троицу, – Игара, Катя и я, пошли по этажам, заглядывая в каждую комнату. Так сказать, решили донести информацию лично в уши каждого и попутно собирали деньги, записывая в журнал каждого, кто пожертвовал бешеную сумму, аж целых сто рублей.

На мужском этаже процесс сначала шел гладко, половина этажа добровольно отстегнули нам купюры, а вот остальные уперлись рогами и стали сочинять байки: «Простите, ребята, денег нет, потом как-нибудь отдадим». Игара жутко не переваривал пиздоболов и принципиально их ломал на месте, естественно, морально: «А когда сможешь отдать, братишка?». «Дак со стипендии отдам, честное слово!». Игара делал ход конем и говорил: «А давай я тебе займу, а ты потом мне должен будешь?».

Игара был крепким и вспыльчивым парнем, и никто не желал с ним связываться, а уж тем более влезать к нему в долги. Поэтому при таком предложении многие внезапно находили средства. Короче, всюду были пиздоболы, сука, аж вспоминать противно.

И вот мы протрясли весь этаж и составили список «должников» – это те, кто клятвенно обещал дать денег, но позже. Также был список «отсутствующих» – это те, кто тупо пропал без вести, как только мы стали обходить этаж. И в этом списке бегунков я увидел нашего дорогого друга Линзу! Вот с этого блатного надо по-любому содрать купюру, иначе остальные могут взбунтоваться.

Я поймал Линзу на крыльце и объяснил, что нужно сдать сто рублей на покупку тарелки. Сумма-то маленькая, но этот блатной пидорас прикинулся шлангом, и говорит:

– А я телевизор не смотрю ведь, для зрения вредно.

Я стоял и ухмылялся его хитрожопости.

– Линза, ты ж пиздишь, сука. И месяца не пройдет, ты залетишь в телевизионный зал и будешь смотреть этот телевизор.

Линза крестился и уверял, что вообще не смотрит и не планирует посещать телевизионный зал, и ему эта тарелка в принципе не нужна, и денег нет.

Я понимал, что это чумазое говно (а он смуглый, кстати, был) тупо пиздит, и его отказ привел к тому, что многие из первокурсников стали шептать за спиной:

– А че, можно было деньги не сдавать, что ли?

– А нахуя мы тогда сдали? Вон Линза не сдал, и ему ничего не сделали, надо тоже не сдавать, да и все.

Эти разговорчики мигом разлетелись по общежитию и мощно ударили по всей нашей операции. Мы заскочили на женский этаж собирать средства, и вот тут бабы повели себя хуже мужиков. Ну я давно говорил: бабы – это зло.