Ипатий Лютый (Казанский) - Сказки русского мира (беспощадные, но со смыслом)

Так о чем это я? Ах да! Выебать Сандру Баллок…

Ну не то, чтобы выебать, а хотя бы дать в рот!

С еблей у Сереги как-то не складывалось, хотя дрочить он начал регулярно лет эдак с двенадцати. Дрочил и на Наташу Королеву, и на Ирину Аллегрову, и даже на Пугачеву раз пробовал ради эксперимента подрочить, ибо в телевизионной программе «Зведный час» услыхал рассказ Ильи Резника и Раймонда Паулса, какая Алла была классная телка в молодости, что у всех на нее, мол, стояло.

Но с Пугачевой не сложилось, и тогда, перелистнув несколько страниц журнала «Все о звездах», он наткнулся на фотографию Лолиты на отдыхе в Тайланде, и только тогда уж более-менее удачно кончил.

Это уж потом, когда предыдущий отчим лет пять тому назад купил в дом первый подержанный компьютер и подключил его к Интернету, чтобы играть онлайн в покер, он освоил разные там порносайты и погрузился в пьянящую своими запретами жизнь рядового казанского подростка, вступающего во взрослую сексуальную жизнь вместе с героинями своих эротических фантазий. Особенно нравились Сереге разделы: «Ученик трахает зрелую училку», «Тугие попки», «Чулочки», ну и «Кончилово на лицо».

И хоть было нашему герою уже полных восемнадцать, но, по правде сказать, полноценного секса у него в жизни еще ни разу не было. Так, как-тот раз по пьяне после выпускного в комсомольском парке уже было забрался в трусы Аньке Гулиевой, посадил на колени и начал бешено целовать. Член из дешевых блестящих штанов, купленных мамкой на вьетнамском рынке по случаю окончания школы, так и рвался наружу, да и Анька была вся мокрая и сладкая. То ли от шампанского с водкой, то ли от страсти. А между ногами – вулкан. Он это чувствовал своей вздыбленной плотью, через шершавую ткань какого-то уебищно-розового выпускного платья с уродливым цветком на правой груди, который в пьяном угаре напоминал ему то ли осьминога, то ли профиль артиста Александа Баширова с растрепанными волосами, который сыграл отличную роль в культовом фильме Сергея Соловьева «Асса». Помните? «ВВС – военно воздушные силы. Универсальные машины…».

Был цветок с одной стороны какой-трепетный и наивный, а с другой – жесткий и мерзкий, какими бывают дети старшего подросткового возраста.

Кстати, Серега обожал все, что связано с авиацией, и мечтал поступить в Казанское военно-авиационное училище. Но провалил экзамены и теперь вот почти год слонялся без работы, изредка отжимая у малолеток мелочишку и мобильные телефоны. Тырил детали на радиорынке, сливал бензин у зазевавшихся мажоров, а еще подрабатывал на СТО у Талгата Валиева мойщиком.

Аньку тогда он так и не выебал. Хотя член достал и начал им тыкать в ее горящие бедра, но как-то очень быстро нервно-нервно задышал, напрягся и замычал, орошая пылкой юношеской росой ее розовое платье, которое тут же покрылось вязкими пятнами, удивительно напоминавшими черные космические дыры, в которых исчезает все!

– Вот урод, обкончался! – возмутился Александр Баширов Анькиным голосом. Платье зашуршало, цветок исчез, а сам Серега, перевалившись через спинку лавки, начал долго и мучительно рыгать водкой, шапанским, пивом, заварными пирожными и бутербродами с сыро-копченой колбасой, которыми они весь вечер закусывали в школьном буфете под песни группы «Дискотека Авария». Кусочки хлеба и колбасы застревали в носоглотке и мучительно пекли слизистую. Где-то неподалеку звучал бессмертный хит Миши Круга «Владимирский централ». Начиналась страшная и непредсказуемая, полная чудовищных ловушек и опасностей взрослая жизнь.

В тот день ничто не предвещало счастья. Проснувшись рано, когда отчим уже отправился на работу, а мать, которая до трех ночи смотрела сериал «Бедная Настя», еще спала без задних ног, Серега решил сходить на рыбалку.

Первый отчим, с которым они прожили совсем недолго, подарил Сереге на его десятилетие спиннинг. Старый советский прут «Ленинград». «Гост 31654, цена 10 руб. 00 коп» – написано на зеленой пластиковой ручке. С «Невской» катушкой и набором кормушек, крючков, поводков и прочей рыбацкой дребедени, которая так тешит романтические детские грезы об огромном леще, сазане или, чего доброго, настоящей стерляди, которая, несмотря на катастрофическую экологическую ситуацию, еще водится в не до конца умершей Волге.

Сегодня Серега решил порыбачить неподалеку от Арского кладбища на Казанке. С детства любил эти места, да и память об утонувшем тут первом отчиме каким-то щемящим мистическим холодком приятно теребила душу. Ничего особенного. Напился с друзьями, и ночью решил поплавать. Искали неделю. Нашли возле ближайшего шлюза. Раки уже сожрали нос. Неприятное зрелище. Хороший был мужик. Николаем звали. Из тамбовской бригады. Пять лет за вооруженный грабеж под Нарымом зону катал. Вышел по амнистии, остепенился, решил семью завести. А тут, вишь, какой облом. Именно у Николая Серега научился по-блатному цыкать зубом, сплевывать через губу, материться, характерным голосом говорить: «Малой, дай рубасик!», специфически, как гусак, гоготать горлом, немножко «ботать по фене», ну и сидеть по-тюремному «на птице».

Его похоронили на Самосыровском кладбище. После Николая остались еще два спиннинга, куча снастей и несколько фотографий в семейном альбоме. Мать прилежно сохраняла о нем память и ухаживала за могилой, ибо друзья Николая время от времени присылали ей денег, раз в год приезжали на поминки и даже установили черный гранитный памятник с обломанной по первому плану березой, церквушкой с пятью как-то чуть криво нарисованными куполами, колючей проволокой в верхнем правом углу и надписью «Жил, как умел. Ушел не так, как хотел. От тамбовской братвы. Помним. Скорбим».

По-быстрому, запарив кипятком «геркулес» на прикормку, Серега кинул в старый советский рюкзак пару бутербродов с докторской колбасой, набрал из-под крана бутылку воды и, прихватив из мамкиной пачки «Мальборо» штук пять сигарет, спустился в обосцанном лифте вниз и вступил в самый удивительный и волшебный день в его жизни!

Клевало тогда так себе. Серега примостил спиннинги на кирпичики, повесил колокольчики, а сам растянулся на теплом бетоне покатой набережной. Дорогой он заскочил на рыболовный рынок на Фатыха Амирхана и купил на последние деньги пол порции навозных червей. Пока старая толстая Фатима ковырялась в перегное и запаковыла наживку в газету «Вечерняя Казань», он незаметно умыкнул порцию свежей гороховой мастырки. На то и ловил.

До девяти утра клева вообще не было. А потом, когда открыли шлюзы, и вода начала двигаться, один раз бренькнул колокольчик и затих.

Умиротворенно шумела автострада за спиной. Над старыми кладбищенскими вязами и березами поднималось солнце. В эту утреннюю пору на покатом парапете он был один. В оба края, куда не глянь – пусто. Среда. 19 мая. День рождения советской пионерии. Рабочий день. Казань трудится вовсю после майских праздников, и только Серега отдыхает.