Валерий Мирошников - Жизнь и смех вольного философа Ландауна. Том 1. Когда это было!

– Значит, надо сделать так, чтобы деньги тоже портились! – воскликнул Ландаун. – Тогда все будут на равных!

Ландаун рассказал сон своему сыну, и тот поспешил с открытием в Государственную думу.

– Деньги – это государственная услуга, за пользование которой люди должны отчислять плату. При этом они будут стараться избавиться от денег и пустить их в оборот, а плата за деньги пойдёт не частным лицам, как от процентов, а обществу! – с ликованием в голосе закончил свою речь младший Ландаун и оглянулся.

Мрачные лица депутатов не предвещали ничего хорошего.

– Можно ввести новые деньги не по всей стране, а для эксперимента в свободной экономической зоне… – не очень уверенно промямлил докладчик. – Или в городе… В деревне… Ну хоть на одной улице!… В переулке!

– Дома у себя вводи! – разрешила ему Дума единогласно.

Ландаун-младший бросился в ООН, доказывая:

– Уже очевидно, что развивающиеся страны свои долги не смогут выплатить никогда. И даже выплата процентов по кредитам повергает их в стагнацию. Введение беспроцентной системы расчетов поможет раз и навсегда решить эти проблемы. Не будет инфляции…

Но тут повскакивали переводчики:

– На каком языке он говорит? «Не будет инфляции» – это непереводимая игра слов. «Катастрофа не выгодна как богатым, так и бедным» – это бухгалтерски неверно: кто-то теряет, кто-то находит обязательно. Не будем переводить.

Провал был полный. Расстроенный Ландаун-сын вернулся домой, а отец встретил его с ликованием:

– Я всё придумал! Вот специальный состав, от которого купюра начинает съёживаться.

– Не поможет, на ней же цифры стоят – усомнился сын.

– Цифры тоже уменьшаются за счёт эффекта двубинарной соросоидальной рокфеллеризации. В общем, через месяц от сторублёвки остаётся купюра в 98 рублей.

– А электронные деньги?

– Ещё проще, – Ландаун захихикал. – Есть вирус, который, увидев знак процента, меняет знак числа с «+» на «-». А разницу переводит в муниципальный бюджет.

Для эксперимента Ландауны выбрали финансовый центр Кредитогорск. Конечно, им не удалось обработать все деньги, но эффект был поразительный. Жители города и юридические лица стали стремиться тратить деньги как можно быстрее. В течение года ландрубли были обороте 463 раза (обычные рубли – только 213 раз). Даже налоги оплачивали заранее, предприниматели платили зарплату работникам на месяц вперёд, выросло производство, безработица сократилась на 25%. В городе был построен мост, улучшено состояние дорог, увеличились капиталовложения в общественные службы. Банкиры с ног сбились, выискивая кому нужны кредиты на производство, чтобы не терять капиталы.

300 городов России заинтересовались опытом Кредитогорска и прислали своих делегатов на научно-практическую конференцию. Туда-то и пришли отец и сын Ландауны доложить о проделанной работе. Сразу после выступления их взяли под стражу и возбудили уголовное дело по статье… впрочем, статьи подходящей не нашлось, поэтому им инкриминировали мелкое хулиганство и через 15 суток отпустили за отсутствием улик, состава преступления и средств на содержание психбольных (на счёте тюрьмы тоже были ландрублики).

Правда, на этом история не закончилась. Через три месяца подкатил к малосемейке Ландаунов 20-метровый лимузин. Из него вышел супермен с таким тяжёлым подбородком и настолько безо лба, что в обморок упала половина любопытных домохозяек, а аптека перевыполнила план по валокордину на три года вперёд.

Супермен наклонился к Ландаунам и многозначительно произнёс:

– Можете сделать деньги, которые сами растут?

Ландаун посмотрел на супермена снизу вверх и понял, что таким «нет» не говорят. И он сказал:

– Да… пошёл ты.

А за спиной Ландаунов возник Епископ Михаил, взял Ландауна и его сына за руки, и они полетели над городом.

Колян пожал мне руку

– Вот это и есть классический Ландаун!

– Да, это его подход! – согласился Ланин. – Философия действием.

– Это как у Ницше? – решила блеснуть эрудицией Соня. – Как философствуют молотом?

– Нет, – сказал Ланин. – Ландаун другой. Он не долбит асфальт отбойным молотком, а бросает семечко и через несколько лет могучий дуб взламывает асфальт.

– Брошюрку принесла? – спросил я Соню.

– Принесла, но…

– Что «но»

– Но не ту.

Я взял из ее рук потрепанный и свернутый в трубочку текст и прочел вслух заглавие:

– Метод Колуна.

– Что? – удивился Колян.

– Да-да, – улыбнулся я, – наш философ и тебя сделал объектом своих исследований.

– Дай сюда!

Сын Ландауна не мог найти свидетельство о рождении и рылся в архиве с яростью собаки, забывшей, где закопана драгоценная кость. Ландаун с видом, напоминавшим о зубной боли, провожал взглядом до пола каждую очередную вылетевшую семейную реликвию, будь то детский рисунок дочери или грамота из дома отдыха за лучшую эпиграмму.

– А это что? – удивился младший Ландаун, разглядывая запылившуюся тетрадку в клеточку. – Метод Колуна, – прочел он с выражением. – Это что, про дядю Колю, что ли?

– Дай сюда! – вырвал отец тетрадку. – Я ее третий год ищу!

Он открыл тетрадку.

«Колян Кондратьев, долговязый лысоватый мужичина, закоренелый холостяк в немнущейся джинсовке и нахальной молодежной бейсболке, имел на Кубе (старом микрорайоне Казани), прозвище „Колун“. И получил его за необычайное устройство ума и приверженность к правде-матке…»

– Что там? Что там? – заглядывал через плечо Ландаун-младший. – Ты про дядю Колю роман написал?

– Просто человек говорит умные мысли, а я записываю, чтобы не пропадали.

– Дай посмотреть!

– Смотри…

Колян Кондратьев, долговязый лысоватый мужичина, закоренелый холостяк в немнущейся джинсовке и нахальной молодежной бейсболке, имел на Кубе (в старом микрорайоне Казани), прозвище «Колун». И получил его за необычайное устройство ума и приверженность к правде-матке. Провести его каким-либо двуличием было совершенно невозможно (поэтому он, наверно, и не женился), а, обнаружив малейшее лицемерие, Колян немедля пригвождал его таким афоризмом, что желающих проверить бдительность Колуна во всем микрорайоне не оставалось. Пользовался он уважением как бабулек на лавочках, так и молодой шпаны, лидер которой Костыль (видимо от слова «накостылять»), говорил ему, слегка заикаясь:

– Х-х-хорошо, что ты в м-милиции не работаешь. Ты бы там в-всех расколол.