Роман Грачёв - Томка. Начало

Однажды мы с дочкой ходили в кино на последнюю часть «Шрека». Девочка вышла из зала озадаченной, долго потирала утомленную 3D-очками переносицу, молчала, глядя на витрины с попкорном. Где-то внутри у ребенка, как отрыжка после плотного обеда, назревал вопрос. Мне казалось, что я слышу его клокотание.

Наконец, вопрос созрел:

– Пап, а почему Шрек разорался и раздавил кулаком именинный торт?

– Нуу, – привычно начинаю отлынивать от ответственности, – сложно сказать.

Я думал, это поможет избежать длинного объяснения. Но не вышло.

– Пап, ты же мужчина, ты должен знать!

И глаза – честные-честные.

Что тут ответишь? Услышанная где-то и вырванная из контекста фраза стала рефреном. Мужчина все знает: и про Шрека, и про торт, и про жизнь вообще.

Знает, но почему-то молчит, паршивец.

…А потом ей купили роликовые коньки. Пообещали сводить в зоопарк, где есть отличная беговая дорожка.

Она примерила эти массивные розовые башмаки, покаталась по квартире, осталась довольна. Присела на диван.

Я решил развлечь ее вопросом:

– Замуж хочешь?

Задумалась. Посмотрела внимательно на коньки. После небольшой паузы задала встречный вопрос:

– А что я там буду делать?

На вопрос ответила жена (очевидно, основываясь на сугубо личном опыте):

– Стирать, гладить, готовить… ну, еще кое-что по мелочи.

Дочь снова задумалась. Пошлепала губами, еще раз взглянула на коньки, оценила перспективы и, наконец, выдала решение:

– Нет, не хочу замуж. Лучше в зоопарк.

Она уже тогда понимала, что к чему.

Конечно, в зоопарке интереснее, чем замужем. К бабке не ходи.

Бывали вопросы и посложнее.

Пришли однажды на занятия по английскому языку. Сидим в вестибюле, ждем преподавателя. Дочь молча сидит на стуле, затем громко, чтобы быть услышанной всеми, спрашивает:

– Пап, а я долго буду девочкой?

Теперь уже молчу я. На нас внимательно смотрят мамочки, пришедшие с детьми на занятия. Мамочки молодые, симпатичные, обмахиваются журналами, спасаясь от духоты. Они ждут моего ответа с гораздо большим нетерпением, чем автор вопроса.

– Как тебе сказать, – отвечаю, – лишь бы не осталась навсегда.

Иногда простые, но «неотвечаемые», вопросы прилетают из другого окопа.

Пересматриваем мультфильм «Делай ноги». В популяции поющих императорских пингвинов родился один дефективный – не умеющий петь, но способный виртуозно танцевать степ. Поначалу парень становится изгоем, но в финале не только отстаивает свое право на индивидуальность, но и спасает популяцию от голода, научив соплеменников бить чечетку.

Отличная драматургия, потрясающая хореография, премия «Оскар» в номинации «лучший анимационный фильм». Словом, торжество беспокойного духа. Мы с дочерью в полном эстетическом восторге.

На каком-то этапе к просмотру присоединяется супруга, готовившая на кухне блины. Решила передохнуть, присела на краешек кресла. Минут пять наблюдает это великолепие, затем задает риторический вопрос:

– Интересно, у пингвина вкусное мясо?

Ну и раз уж о животных и гастрономии заговорили, то вот вам диалог с продавцом маленького отдела, торгующего товарами для животных:

– Мне, пожалуйста, корм для хомяков.

– Хорошо. Что-то еще?

– И для морской свинки.

– Да, конечно, пожалуйста.

– И для кошек сухого граммов триста.

– Угу. Это всё?

– Нет, еще для крысы давайте посмотрим.

– Хм, обязательно.

Оплачиваю товар. Продавщица смотрит поверх очков.

– А собаки у вас нет?

– Пока нет, но уже присматривается.

– Сочувствую.

Иду к машине и вспоминаю диалог из «Простоквашино»: «Надо чтобы дома были и кошки, и собаки, и лошади, и друзей полный мешок. Тогда дети пропадать не будут». – «Да, тогда родители пропадать начнут».

Уже целый год по утрам ощущаю себя фермером, обходящим свои владения и «задающим корм поросятам». Что любопытно, весь этот пушистый гвалт покупался для дочки и исключительно по ее слезным просьбам, однако ее нынешнее участие в уходе за животными ограничивается лишь короткими «сю-сю» по вечерам.

– Я хозяин фермы, – говорит она, – а ты мой рабочий.

Впрочем, животных она действительно искренне любит, даже нарисованных.

Смотрим иногда за обедом самый жестокий мультсериал всех времен и народов. Для дочки это относительно свежее творение, для меня – видеосалонная классика школьной юности. Но хохочем одинаково.

Со временем выяснилось, что дочь болеет за Джерри, а я однозначно за Тома. Ее это очень удивляет:

– Пап, ну как же можно! Том его обижает, а он же маленький!

Пытаюсь обосновать:

– Маленький скот твой Джерри! Посмотри: он вечно мешает Тому спать, задирает нарочно, высасывает молоко из миски, тырит еду, подсовывает кнопки! Вот, например, Том получил миллион долларов в наследство и честно выполнил условия – никого не обижать, даже мышь. Казалось бы, кто мешает жить спокойно обоим на Парк-Авеню? Купайтесь в сливках, кушайте ананасы. Так нет же, все равно надо его доставать! И что в результате? Никакого миллиона, вернулись обратно в свою деревню, болваны.

– Ну да, но он же все равно маленький! Маленьких обижать нельзя!

– Это что получается, маленьким все можно?

Дочь задумывается. Эта мысль ей в голову не приходила. Обычно «всё» могут позволить себе «большие», которые должны получать по башке бумерангом. Привычная с малолетства гипотеза переворачивается с ног на голову. Мне интересно, как она будет препарирована в маленькой блондинистой головке.

Вывод не ахти какой глубокий, но многое объясняет:

– Зато весело…

Продолжая тему наших взаимоотношений с кинематографом и трактовки увиденных образов и смыслов, могу рассказать еще несколько историй. Тут стоит отметить, что мы оба страшные киноманы, и ваш покорный слуга горд тем обстоятельством, что любовь к кино у нее именно от папы. Нашим разговорам о просмотренных фильмах, спорам о персонажах и их исполнителях можно посвятить отдельную книжку, но отберу для примера несколько эпизодов.

Обычно посмотреть что-то без участия дочери, если она дома, практически невозможно. Зайдет в кабинет за карандашами, глянет на экран… и плюнет на карандаши. Сядет рядом и начнет мутузить вопросами, как мультяшная Маша на рыбалке: «Клюет? А кто клюет? А как клюет? А зачем клюет? А больно клюет?»…

Однажды решил я поужинать в компании «Доктора Хауза». Кажется, шел третий сезон. Хауз и его начальница Кадди возвращаются самолетом из Австралии с какого-то семинара. В салоне – эпидемия. Всех тошнит и пучит от съеденного обеда. Половина пассажиров, включая Кадди, покрылась ужасной сыпью. У меня пропадает аппетит. Дочь не сводит взгляда с экрана. Тащит бутерброд с моей тарелки и ест.