М. Канамет - Судьба – блондинка, брюнетка или медведь

– Нет, – отрезал Паша Уральский и захлопнул за собой дверь.

– Вот черт, – выругался Виктор.

– На самом деле он обожает кошек, – поделился секретом шептун.

– Вот сукин сын.

– Эй, нельзя так о боссе, – один из охранников бряцая своей золотой цепью на шее шлепнул Виктора по голове. Охранника звали Артем.

– Ему можно, – ответил шептун. – Мы же собираемся его убить.

Артем открыл входную дверь и Виктора вытолкнули на улицу.

– Артем, – сказал шептун уже подпрыгивая от сильной потребности опорожнить мочевой пузырь, – Подержи его пока я сбегаю в туалет.

Шептун убежал, и Виктор больше никогда в жизни его не видел, как и Пашу Уральского.

Киллер открыл глаза и увидел бежевый потолок. Две мухи энергично ползали на нем. Неожиданно одна из них набросилась на другую, сильно пожужжала на ней и улетела. Вторая отряхнулась, повела крыльями в стороны, словно надевает халат и тоже улетела.

Киллер замигал часто. Он попытался вспомнить что-то… что-нибудь… но что?

Ничего не вспоминалось.

«Что такое?» – подумал он.

Киллер захотел подняться, но невыносимая боль в макушке придавила его к постели. Еле повернул голову направо.

Седой старик в белом халате сидел на стуле и разговаривал с перебинтованным с ног до головы, словно мумия – пациентом.

Но киллер ничего не слышал. В голове звенело, словно по большому колоколу только что закончили бить, но звук еще не успел затихнуть.

«Если бы моя голова была поменьше, наверное, звон давно прекратился бы», – подумал он.

Наконец послышались какие-то непонятные бормотания, потом обрывки слов. Через минуту потекли знакомые и понятные слова.

– Свалился с лестницы. Опять? Третий раз за месяц? – седой обладатель белого халата негодовал. – Эта лестница вас рано или поздно прикончит. Советую заявить на него в полицию. Завтра же, как вам полегчает, сделаете это. Иначе это сделаю я.

– Не советую, доктор, – с грустью говорил человек мумия. – Эта лестница очень крутая, вы сами запросто можете свалиться с нее.

– Завтра и узнаем.

Киллер тут же закрыл глаза предугадав, что доктор повернется к нему.

– Все еще без сознания? – сказал доктор. – Ну ладно.

– Доктор! Можно вас на минутку?

– Пономарев, – недовольным тоном произнес доктор.

– Хорошо, хорошо, я подожду, – стушевался Понамарев и спрятался под простыней до подбородка, только голова и торчала.

Доктор шаркая, ногами, подошел к пациенту напротив.

– Теперь ваша очередь, Петров. Что у вас?

Петров приподнял свою футболку и обнажил длинную полосу шрама поперек живота.

– Однажды, – начал он страдальческим голосом. – Судьба столкнула меня с парнем в маске и перчатках. Он меня на куски порезал, так что я чуть жизни не лишился.

– Грабитель? – предположил доктор.

– Хирург, – ответил Петров и вся палата загоготала.

– Каждый день что-то новое, Петров, – доктор тоже смеялся. Он нагнулся к пациенту и внимательно осмотрел его шрам.

– Болит?

– Только когда смеюсь.

– Хорошо еще вы тут главный шутник и сами не смеетесь над своими шутками.

– В жизни не смеялся ни над чем, – с притворной суровостью проговорил Петров.

– Это просто вы достойного шутника не встречали.

– Как только родится такой, сразу же назначу ему встречу.

– Я знаю тут одного шутника, но лучше с ним не встречаться, – сказал доктор.

– Если он так хорош, – сказал Петров с вызовом. – Хотел бы я знать его имя и где он живет.

– Зовут его инсульт, – сказал доктор. – Если пошутит, надолго запомнишь. Всю жизнь с дурацким оскалом будешь ходить. Здесь не живет, но частенько захаживает.

Петров засмеялся, и боль отразилась на его лице.

– Хорошо сказано, доктор. Но теперь из-за вас мой шрам болит.

– Доктор! Доктор!

– Иду Понамарев. – сказал смиренным голосом доктор.

– У меня рука ноет, вот здесь, под гипсом.

– У вас ноют руки и ноги, – сказал Петров. – А у врачей еще и больные ноют.

Доктор одарил шутника благосклонной улыбкой.

– Понамарев, – сказал уставшим голосом доктор. – Рука ноет, потому что привыкает к гипсу. Потерпите немного. Только, пожалуйста, очень прошу, терпите без меня. Вот уже сутки на ногах, устал очень. А гипс мы снимем, как только заживет. Вот тогда и перестанет ныть.

– А скажите, доктор, – начал Петров облокачиваясь левой рукой на подушку. – Сколько вы получаете зарплаты?

– Ну, это не ваше дело вообще-то, – ответил доктор. – И любому другому я вряд ли сказал бы, но вам скажу. Хочу послушать, что вы на этот раз придумали. Моя зарплата равняется 36 000 рублей.

– Это считая подношения благодарных пациентов?

– Петров, – сказал доктор строго. – Не перегибай.

– А скажите честно, – сказал уже серьезным голосом Петров. – За этот месяц, скольким людям вы в буквальном смысле спасли жизнь?

Доктор приподнял немного подбородок и близоруко прищурился, словно то, что он сейчас ответит, написано мелким почерком на стене в двух метрах от пола.

– Шестерым. Шестерым в этом месяце я спас жизнь. Может быть и восьмерым, но в двух случаях я не совсем уверен. Они и без меня могли выжить, если в буквальном смысле. Но шесть, это точная цифра.

– Как вы думаете эту цифру в шесть спасенных доктором человек можно взять как среднюю цифру по стране на каждого врача?

– Думаю да, – ответил доктор.

– А теперь возьмите вашу зарплату в 36000 рублей и поделите на шесть (спасенных вами людей). Сколько мы получим?

– Шесть тысяч, – легко ответил доктор.

– Шесть тысяч рублей, – уточнил Петров. – Вот настолько наше государство ценит жизнь человека. Шесть тысяч рублей стоит жизнь человека в нашей стране.

Доктор улыбнулся и потрепал по плечу шутника. Подошел еще раз к киллеру, оттянул его веки и смотря прямо в зрачки, сказал:

– Если человек без сознания, глаза его обычно не реагируют на свет и смотрят вверх, – доктор отпустил веки киллера и вышел из палаты, со словами. – Если решите очнуться, пусть медсестра сообщит мне.

– Спасибо за внимание, все свободны! – объявил Петров. – А у кого есть желание продуть несколько сигарет в шахматы, вы знаете, где меня найти.

Киллер не открывал глаз и все еще лежал, притворяясь спящим. Он сам не понимал, зачем так делает. Он вообще ничего не понимал из происходящего вокруг.

Вокруг все зашевелились. Заскрипели больничные кровати, несколько ног прошаркало мимо. Через минуту все звуки исчезли за хлопнувшей дверью.

Киллер наконец, был один в комнате. Он открыл глаза. На потолке все те же мухи, а в голове все те же мысли.

«Что происходит? Где я? И кто я…»

Неожиданно слева подплыла большая, лысая голова обмотанная бинтами. На носу головы толстые линзы очков, за которыми глаза словно пара круглых голубых рыбок в аквариуме плыла туда-сюда.