Виталий Греков - Убить волка

– Сегодня здесь кормят? – мужчина уже успел умыться и выглядел получше. Хотя на самом деле Ксюшина роса помогла. – Ощущения будто три дня не ел.

– Сюда иди, – в голосе девушки звучали повелительные нотки. Вопрос она проигнорировала, вместо этого повернулась к парню. Павел подошел, Оксана молча указала на кровать. Положила руки на плечи, Паша откинулся на матрас. Аккуратно задрала футболку и принялась изучать рану.

– Шпана заугольная покуражилась? Знаем, знаем таких, – видимо Павел кое-что успел рассказать, пока были трезвые. Ну или чуть-чуть пьяные.

– Да, ножиком. С-сс-с, – сморщился, когда девушка начала протирать края раны тряпкой смоченной в зеленой жидкости. Живот вздыбился кубиками пресса.

– Сядь. Спортсмен что ли? —делая перевязку девушка поближе рассмотрела парня. Широкие скулы, тонкие губы, чуть кривой нос. Небольшая ямочка на подбородке показалась Оксане забавной.

– Да так, – уклончиво ответил Павел, не вдаваясь в подробности, от вынужденного бездействия оглядываясь по сторонам.

На противоположной стене висело большое зеркало. Почти в рост человека, оно не доставало до пола сантиметров пятьдесят. Рама выглядела массивной, дерево покрывал темный лак. По краям рамы вился причудливый узор, к углам превращающийся в милых ангелочков. Слева от зеркала возвышался тяжелый шкаф, свет из окна почти доставал до коротких толстеньких ножек. Стол уже вернули на прежнее место, рядом придвинули лавку. На ней широко расставив ноги сидел мужик, руки, сцепленные в замок, лежали на коленях. Большие пальцы медленно кружили вокруг друг друга.

– Значицца так, что я вам хочу сказать, – Оксана собралась с мыслями, что-то вспоминая. – Судя по состоянию больного, – она сделал ударение на слово «больного» и после паузы продолжила, – ходок наш (здесь пауза была короче) добрался до цели, причем как-то слишком быстро. В хорошем смысле слова, – добавила она, поглядев на парня. —Хоть я умничка кое-что умею, но рана зажила не от моего лечения.

Повисла неловкая пауза. Всем кроме Павла были понятны ее причины. Первым нарушило молчание зеркало.

– Ну и кому молчим? Кому не отвечаем? Я вас, кого спрашиваю? Парниша тот, может по-настоящему важное, а главное доброе дело сделал за последние хрен знает сколько лет! Вместе же вчера решали кого выбирать! Или вы вчера решили, а сегодня заново перерешивать будете!?!!?

И снова возникла пауза. Вдрызг разбил тишину мужчина, стукнув кулаком по столу.

– Нехрен тут перерешивать. Решатели, ё-прст!!! Ксана! – чуть громче чем обычно обратился мужчина к шептунье. – Ставь на стол, – сказал, как отрезал. Помолчал и добавил:

– Перекусим и собираться будем. Павел ты с нами али как?

– Наверно, – Паша пересел на лавку. – Куда я теперь без вас…

Действительно – куда он теперь без них? Хрен поймешь куда. И, что самое интересное, ни капли не понятней – кого их? Пока все мерно хлебали суп под плоские шутки зеркала (ешьте гости дорогие, а то свиньям много будет) Павел украдкой поглядывал на лица новых знакомых. Вчера серьезно говорили мало, из рассказанного он запомнил лишь некоторые моменты. Если говорить о месте (не домишко, в котором они сидели за столом, а в целом о местности вокруг), то и сами здешние поселенцы толком не разобрались, где это они живут уже который по счету год. Видимо просто свыклись и приспособились, дабы не терзать свои головы излишними вопросами: где я? что это я? почему я тут? зачем вы мне здесь надо вам? Сам Паша всё еще окончательно не отметал вариант, что это некое место (или одно из мест) куда попадаешь после смерти. Отсюда напрашивался единственный и не совсем приятный вывод – значит в том, настоящем мире, он уже благополучно отбросил коньки. Быстрой чередой пронеслись невеселые мысли. Гроб, хмурые лица, слезы, враз постаревшая мама, не дождавшаяся предложения руки и сердца Света. Могила, венки, холодная земля. Брр-рр. По позвоночнику пробежал мерзкий холод. Не зря все-таки местные уже перестали думать обо всем этом.

Паша украдкой покосился в левую сторону, где склонился над тарелкой крепко сбитый мужчина. Кажется, он самый первый очутился здесь. Паша помнил, как вчера этот мужик, так и не въехав в чью-то реплику, отшутился сердито: «Поговорите у меня еще. Вы все здесь (при этом его указательный палец очертил большую окружность в воздухе) еще салаги». И снова-таки, где здесь? Еще было не ясно где, а уже собирались куда-то еще. В какой-то момент Павел собрался с духом и раскрыл рот.

– Послушайте, а куда собираемся? – и поочередно посмотрел на женщину, а потом и мужчину. И не дождавшись ответа на первый вопрос, задал второй, обращаясь лично к соседу. – С Оксаной мы познакомились, а вы вчера мне имени своего не назвали. Как мне к вам обращаться?

У мужика нервно дернулась щека, а зеркало коротко вздохнуло. Тихо и совсем невесело. Мужчина медленно облизал ложку и обратился к хозяйке дома, будто не слышал вопроса:

– Знатный супец сварганила, моя ты радость. Давно такого сытного не ел.

– Из слизней хороший навар получается, – ответила девушка. Павел чуть не поперхнулся занесенной ко рту ложкой.

– Ты зачем раньше времени кулинарные секреты выдаешь? – хмыкнул мужчина и повернувшись к Паше сказал. – Парниша только во вкус вошел, – видя, что Паша категорически отодвинул от себя плошку, продолжил.

– Знал бы своё имя – давно уже сказал. Я даже как здесь очутился не помню. Пришел в себя, как и ты – в лесу. Что, где, кто, почему – на все один ответ. Хрен его знает, товарищ майор! А сейчас от той жизни, – он ткнул большим пальцем руки куда-то через свое плечо, – и вовсе бессвязные обрывки остались. Войну помню. Ее гадину захочешь – не забудешь, – мужчина криво и невесело ухмыльнулся. —Долго и упорно делали вид, что сознательные ребята сами захотели по чужой стране прогуляться, оружием наводя порядок. Сдохнуть по приказу Родины не так сложно, – мужчина повернулся и в упор посмотрел на Павла, – а ты попробуй выжить, следуя приказам. Мы выжили, но все равно – ушли одни, вернулись другие. Извини, Пашка, – серо-зеленые глаза перестали казаться стеклянными, – к тебе это не относится, ты в лучшее время родился.

Отвернулся, уставился на стол, большие пальцы сжатых в замок рук замелькали вокруг друг друга. На секунду остановились, затем закружились в другую сторону, только чуть помедленней.

– У тех, – голова дернулась вверх, – совесть молчит, не то, что у нас.

Нервно дернулись скулы, мужчина откинулся назад, ладони легли на затылок.

– Еще пьянки помню, это уже потом, дома. До армии ни грамма в рот не брал. Здесь тоже иногда накатывает. Вон Ксанка ругается и правильно делает.

Мужчина повернул голову и грустно улыбнулся сидящей напротив девушке. Оксана улыбнулась в ответ и чуть протянув вперед руку, положила свою ладошку на большой кулак.