Александр Иванов - Прощай, Петенька. Русский нуар. Записки врачей

Через какое-то время беседа с начмедом:

– Я долго молчал… Вас часто видят с бутылкой!

– Что, на работе?

– Нет, еще не хватало. Но после!

«Еще не хватало» – это он плохо знал. «Часто видят» – кто?? До сих пор мучаюсь и не понимаю. Ведь не было никого на пушечный выстрел!

Карантин по гриппу – отрадная пора для больничных гардеробщиц. И без того важнее всех докторов на свете, они, зачем-то в халатах, приобретают дополнительные черты собак из сказки «Огниво».

– А вы куда? А зачем?

Да так, проходил мимо. Почему бы, думаю, не зайти? У меня очень кстати начался насморк. Есть ли у вас бахилы? Нет? Еще и лучше! Даже совсем хорошо.

Сегодня день откровений. Наш профессор хирургии любил на кафедральных попойках швырять в потолок помидоры. Я знал об этом давно. Но только сейчас сообразил: красное! Кровь. Белое операционное поле. Врач от Бога.

У дочкиной подруги мамаша работает в поликлинике.

– Пришла к ней тетя и говорит: «Найдите мне хорошего….» Давай, угадывай!

– Нервного патолога?

– Нет!

– Экстрасенса?

– Нет!

– Батюшку?

– Теплее! Но нет!

– Колдуна?

– Теплее! Не колдуна!

– Ну, я не знаю, кто круче колдуна.

– Экзорциста!

– А, – говорю. – Это нормально. У нас при поликлинике тоже был экзорцист. В отдельном желтом флигельке, во дворе. Очень отзывчивый специалист. Кликнешь его и не успеешь трубку положить, а он уже тут.

Маменька вспоминала профессию.

Гинекология, операция. Все готово к наркозу. Бригада обступила стол.

Клиентка манит пальцем, шепчет:

– Доктор! А можно мне заодно брови выщипать?

Да сбудутся все мечты.

Иногда я попадал в совершенно патовые ситуации.

Пошел я однажды на вызов. Поехал, точнее, на машине. Меня попросил терапевт.

– А там чего? – спрашиваю.

– А там дед упал.

Смотрю в карточку: все сходится – упал, без сознания. Дед. А то всякое случалось. И вот, стало быть, приехал я в маленький домик, где жил старик со своею старухой. Деревянный домишко, огородик с редиской. За стеной дышит какая-то неустановленная скотина, помои для нее стоят в гигантском ведре, прямо на дороге. Обогнул помои, вошел. В сенях пошатнулся, в горнице взялся за косяк. Дедуля ходит в валенках, девяносто годков ему. Бабуля сидит на кровати, в исподнем, ей столько же. Видит меня и умиленно восклицает:

– Котинька!… Сладинький!…

А по полу куски дерьма раскиданы, их личного. Повсюду, с босыми и обувными отпечатками.

– Котинька!..

– Что случилось? – спрашиваю у деда. – Вы вроде как упали?

– Да я не больной, – машет дед. – Я старый… И пошел куда-то прочь, бормоча на ходу: я старый, я старый…

– Так, котинька! – взвилась бабонька, делая безуспешную попытку встать.

– До свидания, – быстро попятился я.

До чего же горестно живут люди! И экскременты свои они варварски разбросали только от сильной нужды и безграмотности, а были бы покультурнее и в достатке, купили бы, например, Кремлевскую Таблетку. И было бы аккуратно. Эта таблетка – совсем не таблетка, а маленький полуробот, который, словно заправский Радищев, путешествует из пищевода в прямую кишку, а потом обратно. По дороге, не меняя лошадей, питается шлаками. Я видел семью, в которой такая Кремлевская Таблетка была одна на всех. Всякий раз, после успешного круиза, ее отмывали под краном и ели опять, по очереди. Чтобы правильно есть Кремлевскую Таблетку, нужно быть кремлевским мечтателем.

Из не вошедшего в хронику «Под крестом и полумесяцем».

Доктор М., косясь на кабинет старшей медсестры:

– Говорят, что она – Сара.

– Что?

– Сара. Вы что, не понимаете? За что купила, за то продаю.

Доктор М. была узбечкой и жила в семейном общежитии.

Залег на больничку и я.

Немного об этом.

При поступлении меня сначала сунули во временную палату. И тут же ко мне заглянул человек, уже явно давно и праздно шатавшийся по коридору. Речь его была монотонна, взгляд – пуст, движения – беспокойны. Войдя ко мне, он уже что-то начал говорить, не вполне внятное и тревожное, как будто мы сейчас продолжим беседу. На человеке был вытянутый спортивный костюм. Отдельных зубов не хватало.

– Друг, дай мне твою сумку…

Но он уже взял ее сам, он присел над ней, он завис.

– Мне в Мурманск ехать, я на выписку, а сумки нет. Я вот тебе принес за это чипсов, пряников, чая, сигарет могу принести, а ты мне ее дай.

Сумка была кожаная, на ремне. И он ласкал ее интимным манером.

– Нет, – сказал я твердо.

Он повторил свои аргументы четыре раза. Я стоял насмерть.

Приговаривая про Мурманск, он начал уныло забирать обратно чипсы, пряники и чай. Огорченный ушел, бормоча о чем-то своем. Я полез проверять сумку и обнаружил, что обещанные сигареты он тоже унес, но уже мои.

Вскоре меня повели на постоянное место, где телевизор, носки и храповые рулады.

– Сигареты увели, – пожаловался я медбрату. – И что теперь делать?

– Это возможно, – уверенно кивнул он.

Я пригорюнился на моей коечке, и вдруг этот самый медбрат появился опять. Он обратился ко мне со следующей – не утрирую нисколько – официальной речью. Он отчеканил ее:

– Выяснено, что данные предметы были похищены у вас пациентом, который находится на стадии выписки. Ознакомьтесь.

Он вручил мне какой-то сумасшедший футляр. Там были сигареты. Мои. Но не только. Еще пачек семь. А также лосьоны, дезодоранты, мыло, зубная паста в коробке и прочие вещи, мне уже совсем непонятные.

– Сигареты мои, – промямлил я. – Остальное не знаю.

Медбрат пожал плечами, оставил мне футляр со всем награбленным добром и строевым шагом вышел. Хозяева не объявились. Теперь всей этой бесполезной хуйней владею я. Кем я считаюсь юридически?

Ну чем порадовать? Тут дамы из соседней палаты спросили у меня бритву. Подмышки побрить. Не дал, теперь жалею. Жизнь грозила заиграть новыми красками.

Видел двух свирепых реаниматологов. Один был вылитый шахид. Страшный. Пациенты их тоже не радовали. Дедушка с белой горячкой утверждал, что спешит на совещание и везет людям деньги. Развяжите ноги, бляди! Бабушка просто материлась, но: была наркоманкой. Ежедневно вводила себе полкуба чего-то.

Ну их на хуй, подумал я, и объявил себя здоровым. Давление, спасибо, подыграло. Я вот думаю, что бабушка-то сядет потом на лавочке, да начнет всех клеймить наркоманами. Вот как бывает. Ну, если выживет, а то сомнительно.

И самое ужасное в стационаре, конечно, телевизор. Выключить нельзя. Ты не один. Круглые сутки. «Камеди Клаб» и сериал «Офицеры».